И вот мы заходим в класс – там парты, стульчики, все незнакомое. Видим, на краешке парт лежат чупа-чупсы. Хоть тут у нас проснулся интерес, мы чуть-чуть успокоились и всхлипывать перестали. Только на леденцы и смотрели. Нас Валентина Ивановна очень ласково пригласила, сказала: «Где хотите, там и садитесь». Конечно, мы тут же уселись за те парты, на которых лежали чупа-чупсы. Сидим радостные, сосем леденцы. Пришли наконец в себя и стали осматриваться.

Нас в классе оказалось семь человек. Пять человек моих друзей, приятелей и еще двое добавились – Саша и Егор. Они из второй группы пришли. А из «стареньких» – я, Тимик, Никита, Максим и Дима. Как же я был рад Некиту с Тимиком! Мы снова были вместе. Да и с Димой уже хорошо общались, с Максимом тоже. Максим в первом классе очень быстро начал читать и потом постоянно читал, читал, читал. Про космос, про динозавров, про историю, про все, что на глаза попадется. А мы сидим, рубимся в какие-нибудь игрушки электронные – покемоны, еще что-то. Максим все с книгами, да с книгами, играть его не дозовешься. Мы: «Эу, Максим, иди с нами играть!» – а он: «Не, пацаны, попозже». Его еще в младшей школе забрали в семью. И еще у нас, как обычно, оказалась одна девочка на всю группу, то есть на весь класс – Саша. Мы с ней раньше виделись в дошкольном отделении, в столовой, но 1 сентября познакомились. Когда класс представлялся.

– Дети, давайте познакомимся, – сказала учительница, – я Валентина Ивановна, – и посмотрела на меня, – а тебя как зовут?

– Я Гриша.

– А тебя? – она посмотрела на Сашу.

– Саааша.

Так и узнали друг друга.

А после этого нас повели в спальный корпус, где нас встретила новая воспитательница Софья Николаевна. И мы сразу поняли, что это зверь. Стоим мы перед ней, сосем эти огромные чупа-чупсы, которые у Валентины Ивановны в классе получили – они то ли черничные были, то ли со вкусом кока-колы – только-только все успокоились, слезы утерли. А питалка что-то нам говорит-говорит, распинается: «Это ваши новые спальни, это групповая, это ваши столы, здесь мы будем проводить большую часть времени». А потом вдруг резко бросилась к Тимику и как заорет: «Прекрати сосать!!! Дай сюда!» – выхватила чупа-чупс и выкинула его прямо в мусорное ведро. Вот за что?! Некит тогда как настоящий друг отдал Тимику свой чупа-чупс. Но мы все сразу сжались в комок, опять чуть не плачем. А нам показывают спальни, новую одежду и комбинезоны для прогулок. Красные такие. Мы по всем комнатам прошлись. В одной комнате было четыре кровати – там разместили пацанов. В другой комнате спала в итоге только одна Саша, хотя там две кровати было. И в третьей спальне тоже две кровати стояли, там спали два человека. Я потом во всех этих трех комнатах побывал – то тут спал, то там. Но первая моя комната была самая ближняя к групповой, где две кровати, и это оказалась самая стремная комната. Когда был отбой и питалки уходили в групповую, они слышали все, что творится в нашей спальне. Даже если разговаривал шепотом, чуть что на меня орали: «Гынжу, рот закрой!» Но зато был свой интерес – можно было как следует питалку злить. Типа, она заходит, мы спим. А как только вышла – давай опять по кроватям скакать и болтать. Вот она и бегает полночи туда-сюда. А еще у нас в стене была дырка, которая вела в комнату Саши. И мы всегда с ней переговаривались. Сначала, правда, не поняли, что это дырка – она была набита какими-то старыми журналами. А когда мы эти журналы, комиксы, повытаскивали, то увидели, что там дыра в девчачью комнату. И сразу подумали: «Класс, можно болтать». Так до конца третьего класса через эту дырку по ночам и общались. С Сашей мы очень сдружились, я реально воспринимал ее как сестру. Классная она девчонка.

Кстати, каким бы зверем ни была наша новая питалка, зато это она заметила где-то в середине первого класса ошибку в моем имени. Пришла ко мне и говорит:

– Тебя зовут Гоша.

– Что?

– Имя у тебя другое. Никакой ты не Гриша. А Гоша. Георгий. Запомнил?

– Ага, – Гоша так Гоша.

– Ну-ка повтори! Как тебя зовут?

– Меня зовут Гоша.

– Молодец!

Я быстро перестроился. Что Гоша, что Гриша, какая разница? А вот дети еще долго путались, по старой памяти меня Гришей называли. И Софья Николаевна их без конца поправляла.

– Не Гриша, а Гоша.

– Ой!

– Ну-ка все вместе, – она заставляла учить мое имя как стих, – Го-ша! Го-ша!

Так постепенно все и запомнили. Я стал Гоша Гынжу.

Но вернусь к 1 сентября. После экскурсии нас повезли на какое-то мероприятие, где собрали чуть ли не всех сирот Москвы. Мы даже не переодевались – так и поехали в новой форме, которую напялили с самого утра. Я, правда, не помню, где мероприятие проходило. Но там были накрыты для нас огромные столы, а при входе всех встречали клоуны на ходулях. Там мы веселились, играли, наедались разными вкусностями на всю оставшуюся жизнь. В детском доме-то свой режим питания, никаких сюрпризов. Четверг рыбный, вторник – обязательно свекла, среда – пюре из картофеля, и так далее. Каждый день недели повторял меню, которые мы знали наизусть. До оскомины на зубах. Неделя за неделей одно и то же. Только если какой-то праздник, выпускной, например, тогда могла быть жареная картошка. А на этом мероприятии нам и салатики вкусные давали, и тортики, и конфеты. Чего только не было. Так что мы наелись как следует. Потом приехали обратно в детский дом, переоделись, еще немного побродили по своей новой группе, осмотрелись – и легли спать. А на следующий день начались обычные будни.

Утром второго сентября мы все дружно встали и сначала вышли на зарядку. И третьего сентября, и четвертого, и пятого, и всегда было так. Начались одинаковые дни – я даже сам в них путаюсь и не помню, что было в первом классе, а что в третьем или втором. Потому что похоже одно на другое как день сурка.

Проснулись. Сделали зарядку. Прибрали постели. Почистили зубы. Дальше назначался один дежурный, который убирает спальню. Пока три дежурных убирают три комнаты, все остальные сидят в групповой. Дальше мы собираемся и идем на завтрак в столовую. После завтрака – на учебу, после учебы – второй завтрак, и если на дворе тепло, поздняя весна или ранняя осень – мы выходили на улицу на прогулку. А после – опять учиться. Дальше обед, тихий час, полдник. Потом игровая деятельность. Затем ужин. Уборка, опять игровая деятельность и второй ужин. Умыться, подмыться, и спать. У нас всегда висело на стене расписание, где все было расчерчено по минутам – подъем, уборка, учеба, прогулка и так далее, до самого вечера. И так каждый день. Без изменений. Учеба – еда – игра. Учеба – еда – игра. Ничего не менялось. Бесило однообразие, а еще то, что не можешь сам ничего захотеть. Ну, вдруг захотелось есть, когда уроки делаешь. Или выйти погулять. Или хотя бы просто что-то сладкое. Нет. График не нарушается никогда. На школьном этаже – все младшие классы учились в своем корпусе, никуда не ходили – тоже шла однообразная жизнь. В одних и тех же стенах. Перешел на другой этаж, и вот уже сидишь в своем классе. А рядом те же дети, которые живут с тобой в группе, спят с тобой в одной спальне. Один котёл, в котором все варятся. Не было такого, как у домашних – вышли из дома, пошли в школу, после школы в музыкалку или на секцию, потом погуляли во дворе. У них там везде люди разные. Пространства разные. Интересно! А у нас – один детдом и те, кто в нем живет. Надоело или не надоело, а деться друг от друга некуда.