Все присутствующие весело рассмеялись, улыбнулись даже строгие воины. Теперь можно было приступать и к плотничеству. Последний раз Дарник занимался чем-то подобным, когда в двенадцать лет помогал дяде Ухвату рубить новый хлев для скотины. Хоть ты проси привычный меч и руби бревно мечом. Однако оказалось, руки ничего не забыли. Несколько первых ударов вышли не очень уверенными, но вот лезвие точно трижды вонзилось в одно и то же место, и дело наладилось.

– Работать! – рявкнул подошедший декарх-десятский, и все вернулись к своим занятиям.

Энергичные движения быстро согрели Дарника, и от того, что у него все хорошо получалось, он мало-помалу начал получать удовольствие. Не мешал даже чугунный цилиндр, который легко перемещался следом за своим хозяином.

– Ну кто так делает? – Рядом стоял пожилой улич, критически глядя на расковырянное бревно. Рыбья Кровь присмотрелся – и точно – паз в бревне шел чуть кривовато.

– Так не плотник я – воин, – безобидчиво согласился князь.

– Будешь делать черновую работу, – пожилой указал на новое, свежее бревно и стал ловко исправлять дарникские огрехи. Топор в его руках тюкал совсем легко, зато дерево вело себя как кусок масла и все прежние зазубрины превращались в гладкую ровную округлость.

Дарник отошел к новому бревну.

– Ну что, Малыга устроил тебе выволочку? – К Дарнику с ковшом воды подошел молодой улич, сам отпил и новичку протянул. – Ты откуда?

– Из Липова.

– А это где?

– В верховьях Танаиса.

– А-а, – протянул малый, хотя ясно было, что ему Танаис да и само Гребенско-Липовское княжество ни о чем не говорило.

Декарх застучал в било – дневная работа закончилась. Дарник вместе с другими гребцами потянулся к трапезной – длинному столу и лавкам, сбитым из тонких жердей под открытым продуваемым навесом. На очаге из камней стоял большой котел, из которого веселый готовник наливал в деревянные миски похлебку и передавал подходящим по одному гребцам. Если подходили сразу двое, он одному из них бил черпаком по лбу, заливаясь при этом громким смехом.

Рыбья Кровь внимательно осмотрелся по сторонам. На него, казалось, уже никто не обращал ни малейшего внимания. Стало быть, его судьба пока что определилась: плотничать и делать что прикажут. Взгляд уже различал среди общей массы гребцов несколько отдельных групп хазар, сербов, уличей. С десяток было и самих ромеев, они держались совершенно обособленно, и к ним было такое же более уважительное отношение со стороны стратиотов. Дарник припомнил, что обычно в гребцы направляли на год-два чем-то провинившихся воинов. А гребцам-варварам, набиравшимся по найму, этот год-два давал шанс для дальнейшего свободного поселения в любой части Романии.

Когда князь подошел к котлу, веселый готовник попытался врезать и ему черпаком по голове. Рыбья Кровь резко отпрянул, и черпак прошелся мимо. Налив и передав пленнику-колоднику миску, готовник подождал, пока тот отвернется, и повторил свой удар. И опять не попал – Дарник спиной все «услышал» и вовремя увернулся.

– Вот, дьявол! – по-ромейски выругался весельчак.

Рыбья Кровь не смотрел по сторонам, но и так чувствовал на себе десятки взглядов, прежде всего стратиотов, и уже жалел, что прежде времени показал свой боевой навык. Лучше бы стерпел глупую шутку готовника.

За столом свободное место имелось только рядом с хазарами. Туда Дарник и сел. Едва запустил ложку в похлебку, как сидевший напротив звероподобный хазарин быстро придвинул его миску к себе. Дарник оглянулся. Наблюдавший за их трапезой стратиот демонстративно отвернулся в сторону. Ну раз так, то так. Князь быстро выбросил вперед правый кулак и столь же неуловимо вернул его обратно, словно и не делал никакого выпада. А звероподобный хазарин медленно повалился с лавки на землю. Удар пришелся ему в переносицу, лишив сознания. Никто за столом не вскочил и не засуетился. Даже охранник, глянув на упавшего, снова увел взгляд в сторону. Дарник придвинул к себе миску и приступил к еде, боками ощущая, как свободного пространства рядом с ним стало немного больше – соседи с почтением чуть отодвинулись. Похлебка состояла из разведенной в теплой воде муки, князь с трудом проглотил ее.

Потом их всех повели в сопровождении воинов в землянки, которые представляли собой вырытые в земле ямы, крытые жердями с толстым слоем сена, прижатого сверху другим слоем жердей. Входное отверстие закрывала овечья шкура.

– Сюда, – стратиот слегка толкнул Дарника к одной из землянок.

До чего же они любят, оказывается, толкаться, удивился про себя Дарник. У словен толчки позволительны были лишь среди близких друзей, любое грубое касание чужака могло привести к ответному удару ножом, за что потом даже особо никто не наказывал.

В землянке обитали восемь или девять гребцов-ромеев. В тусклом полумраке видны были вырезанные в земле широкие лежанки, устланные сеном, одеялами и войлочными подстилками. Рыбья Кровь огляделся. Все лежанки были заняты.

– Туда ложись, – указал ему на пол один из ромеев. Кругом засмеялись.

Дарник сделал вид, что не понимает, и, воспользовавшись моментом, когда между двух еще не улегшихся гребцов появилось свободное место, уверенно уселся туда. Кулаки были на изготовку, чтобы немедленно отбить возможное нападение. Но драться никто не полез. Все обитатели землянки, встав, стали молиться по ромейскому обряду. Потом, поворчав и повозившись, оба соседа подвинулись и позволили новичку втиснуться между ними.

Вскоре в землянке раздавалось уже дружное ровное похрапывание. Дарник не спал, обдумывая всего одну мысль: бежать или не бежать. Коней и собак у ромеев, как и женщин, тоже не было. Охрана вряд ли могла слишком тщательно охранять гребцов – ведь деваться им все равно некуда. Бег с пудовым грузом тоже не представлял особой трудности – Дарник не сомневался, что сумеет если не убежать, то спрятаться от преследователей в какой-нибудь ямине или кустарнике.

Другое дело, что ему почему-то совсем не хотелось убегать. Явиться в Утес в голом ободранном виде значило навсегда потерять уважение собственных гридей и ополченцев. Для сотского или хорунжего подобный героический побег был в самый раз, но только не для князя. Сохранилась бы княжеская казна, повел бы речь с илархом о своем выкупе. Выходит, остается только одно: найти иной достойный выход из сложившегося положения.

Размышления князя прервал осторожный шорох многих шагов. Возле их землянки остановилось несколько человек. Чуть помедлив, они один за другим скользнули вовнутрь. У одного из вошедших имелся с собой маленький масляный светильник. Всего вошедших Дарник насчитал пятеро. Они пошли вдоль лежанок, освещая светильником спящих. Князь затаил дыхание и в своей и без того скрюченной позе еще сильнее подтянул к животу ноги. Подойдя к новичку, тот, кто был со светильником, тихо произнес по-хазарски:

– Здесь он!

В следующий момент на Дарника набросили большое покрывало и вверх взметнулось пять палок. Однако первый их удар удался лишь наполовину. Выбросив с силой ноги, Рыбья Кровь сбил двоих из нападавших с ног, после чего змеей перекатился через своего соседа справа. Не учел только своего положения колодника, железный цилиндр мешал двигаться слишком быстро. Нападавшие уловили его движения, и удары палок забарабанили по спине и бокам Дарника, а также по его соседу слева с отменной частотой. То, что мешало, могло и помочь – и князь, схватив двумя руками свою цепь, приложился цилиндром по ноге стоявшему возле лежанки хазарину. Послушался вскрик: то ли сильный ушиб, то ли перелом. Но и сам тотчас получил чувствительные удары палками по рукам и голове. Дарник пришел в бешенство – за всю свою жизнь он не получал столько ударов, сколько сейчас. Увы, накинутое покрывало не давало как следует воспользоваться кулаками и ногами.