Затем на столе появилась бутылка вина, и после двух бокалов будущее уже показалось мне менее мрачным.

А дальше — занавес.

Память снова укрыта плотным чёрным покрывалом. Как отрезало… А вдруг испанские ловеласы предложили нам попробовать галлюциногенных грибов или какой-нибудь другой отравы — а мы с Кристиной согласились (чего уж там, один раз живём!).

Чем ещё объяснить мою амнезию?

В половине девятого утра после ночи, проведённой в лихорадке, я уже стояла у массивных дубовых дверей здания, где размещалась Наткина языковая школа. Подёргала металлическое кольцо, рассмотрела мраморную табличку с золотыми буквами…

Узкая и кривая средневековая улочка в сотне метров от площади Комедии хранила ночную прохладу. Солнце заглядывало сюда нерешительно и осторожно, словно боялось провалиться в каменный колодец.

Без пяти минут девять вместе с преподавателями, администраторами и студентами я вошла в школу и посвятила несколько часов расспросам. От полиции помощи не дождёшься, поэтому я сама взялась за дело. Терзала и учителей, и Наткиных одногруппников, надеясь получить хоть какую-то информацию о дочери.

Мне искренне сочувствовали и старались помочь.

Сотрудники учебного заведения нервничали. Школа долгие годы ежемесячно принимала сотни студентов всех возрастов, и всегда обходилось без происшествий. Никто не травмировался, не исчезал, не попадал в криминальные истории. И вот надо же — пропала эта очаровательная маленькая блондинка, русская…

* * *

В два часа дня я удачно втиснула «Ситроен» на свободное местечко всего в двадцати метрах от полицейского участка и мысленно пожелала себе, чтобы и в остальном мне так же повезло.

Выйдя из автомобиля, я глубоко вздохнула. С моря дул свежий ветер, а в машине, взятой напрокат, почему-то появился неприятный запах. Даже кондиционер не спасал. Этот странный запашок возник ещё утром, а сейчас, после того, как «Ситроен» постоял на солнце, только усилился…

Тут же вспомнилось, как однажды осенью Игорь, мой бизнес-компаньон и друг, три дня доставал меня жалобами на дикую вонь в машине. Прямо замучил нытьём, я даже ему сказала: иди и купи новый джип, только перестань меня терроризировать. Игорь, умница, корпоративные денежки тратить не стал, а отогнал машину в автосервис, и там довольно быстро обнаружили источник божественного аромата — тухлую селёдку. Как она попала в чрево автомобиля? Приплыла из Атлантики, чтобы залезть в машину Игоря и там, наконец, спокойно помереть? А что, запросто! Учитывая, какие реки и моря разливаются на дорогах города каждой осенью…

Ничего не поделаешь, придётся потерпеть этот неприятный запашок, потому что мне некогда разбираться, не припрятана ли где-то в «Ситроене» дохлая мышь. По идее, завтра я должна отогнать арендованный автомобиль к офису, расположенному на вокзале, и вернуть ключи.

Я хлопнула дверцей, набрала в лёгкие побольше свежего воздуха и направилась к входу в здание…

Юг Франции — удивительное место! Стоит на мгновение задержать взгляд на прохожем, и человек тут же говорит тебе «бонжур» и одаривает радостной улыбкой. А так мой взгляд напряжённо шарил по лицам встречных людей — словно я хотела спросить у них, не видели ли они мою дочь, — то улыбки и приветствия неслись со всех сторон. Нет, сейчас они меня не радовали, я была слишком измучена страхом, чтобы поддаться атмосфере весёлой беспечности, царящей в этом городе…

Я миновала каменное крыльцо, сбитое за тысячу лет миллионами подошв, и очутилась в полицейском участке. Вот, опять сюда приехала, теперь уже самостоятельно, без сопровождения мадам Виржини. Сейчас никто не будет сдерживать мою агрессию и испуганно шептать, чтобы я успокоилась. И поэтому, надеюсь, мне удастся раскрутить полицейских на полномасштабные поиски дочери.

Дежурный с ночи поменялся, его коллеги — тоже, я не увидела ни одной знакомой физиономии. Однако новый полицейский, едва услышав о причине моего визита, сразу закивал и сообщил, что «моим делом» занимается инспектор Фалардо.

Да, начало было обнадёживающим. Во-первых, я сразу же наткнулась на человека, не пренебрегавшего в детстве уроками английского, а во-вторых, меня здесь уже знают. Ещё бы! Я сделаю так, что они засыпать и просыпаться будут с моим именем на устах!

Но пока меня попросили подождать — опять на том же самом стуле у стены. «Атандэ, мадам, атандэ», — эту фразу я теперь распознавала безошибочно.

У стены томилась живописная дама — грузная негритянка в белоснежном спортивном костюме с серебряными лампасами. На голове у неё красовалась шляпа с вуалью и цветами, на ногах — розовые носки в сеточку и золотые босоножки с тонкими каблучками.

Дама бросила на меня из-под вуали царственный взгляд, но тут же расцвела в улыбке и забормотала что-то на своём языке, похлопывая ладонью по соседнему стулу — очевидно, приглашала сесть рядом.

Ожидание было долгим и томительным, жизнь в участке бурлила, в помещении гулял сквозняк из-за постоянного перемещения тел, все вокруг выглядели занятыми и гиперозабоченными. Я три раза штурмовала барьер, отделявший полицейского от «зала ожидания», и требовала уделить мне внимание, но в ответ слышала просьбу подождать ещё немного, произносимую со смесью раздражения, учтивости и высокомерия…

И только в половине четвёртого появился, распространяя аромат хорошей туалетной воды, инспектор Фалардо. У него под глазами залегли фиолетовые тени. Видимо, как и мне, поспать ему этой ночью тоже не удалось.

Вежливо поприветствовав, он жестом пригласил меня следовать за ним и что-то сказал полицейскому, после чего тот сразу поднялся с места и устремился за нами. Вскоре я поняла, что этого мсье пригласили в кабинет в качестве переводчика. Надо признать, он был гораздо эффективнее милой Виржини.

— Успокойтесь, мадам, я понимаю, как вы нервничаете, — начал инспектор Фалардо. — Но мы провели небольшое расследование, и я думаю, причин для беспокойства нет.

— Вы шутите? Вы издеваетесь надо мной?! — подпрыгнула я на стуле.

Инспектор и переводчик обменялись взглядами, так, словно говорили друг другу: «О, боже, и откуда она взялась на нашу голову!»

— Дело в том, что в четверг вечером вашу дочь видела соседка особняка, где вы арендуете комнаты.

— Да? — напряглась я. — И что она сказала?

— Ваша дочь шла по улице в компании симпатичного молодого человека. Они оживлённо разговаривали. У мадемуазель на плече был небольшой рюкзачок.

Я резко сдулась, опала вниз, как бисквит, вынутый из печи. Безумие последних суток, неизвестность, страх доконали меня. И сейчас, когда я наконец услышала хоть что-то положительное, силы меня оставили. По крайней мере, стало ясно, что дочь жива. Её никто не подкараулил в тёмном переулке, не стукнул по голове кирпичом. Она сама ушла с каким-то парнем.