Конечно, позже Бхххххунд пытался разделить оба мира, но они уже настолько прочно срослись и вошли друг в друта, что убрать один, не повредив другой, стало нельзя…

Так в нашем мире остались дикие кровожадные звери, страшные ядовитые змеи, жалящие насекомые.

— А те злые духи, что остались от брата?

— Те, что из крови?

— Да.

— Бхххххунд, как мог, оградил Хаадо, детей своих и Эвринн от их нашествий. Однако нельзя забывать, что духи очень коварны. Все эти века они бродят по земле и только и ждут момента, чтобы завладеть зазевавшимся Хаадо. И если какой-нибудь несчастный отвернется от веры в истинного бога, то навечно станет преданным слугой их. Одержимый Хаадо уже никогда не сможет попасть в небесные покои Бхххххунда. Страшнее и ужаснее этого нет ничего. Вот почему нужно все время почитать Бхххххунда, возносить молитвы и дары ему. Иначе духи в один момент завладеют душой, и ты будешь обречен вечно скитаться в их черном царстве на темной половине земли Брррррунда.

— Да, поучительно и познавательно, — отметил Винклер. — Однако я так до сих пор и не понял, почему ваш праздник называется Двух Лун.

— Приходи, как стемнеет, — ответил старик. — Я тебе покажу, тогда и поймешь. — И отвернулся от Рипа, давая понять, что разговор окончен.

Винклер вышел во двор. Он подумал, насколько похож только что услышанный им миф сотворения мира на аналогичные истории из земных религий. А ведь это племя и тех землян разделяют миллиарды километров и тысячи лет. Неужели правдивы теории, твердящие про общность жизни во Вселенной. Будто бы все ныне живущее и жующее многообразие видов и форм на различных планетах, в различных системах зародилось некогда из одного яйца или споры жизни. Зародилось еще давно, может быть, вместе со Вселенной, а затем уж, разносимое космическим ветром, начало свое миллионное (и в плане времени, и в плане пространства) путешествие от звезды к звезде. Щедро осыпая семенами попадавшуюся почву и оставляя за собой едва проклюнувшиеся ростки будущих «великих», «звездных» цивилизаций.

Может, именно из этих ростков и вышли такие же единые, как законы математики и физики для всех уголков и закутков Галактики, законы эволюции, продолжения рода. Единые и неукоснительно соблюдаемые. Как будто кто-то большой и невидимый, может, потому и невидимый, потому что слишком большой, сидит где-то наверху и своим недремлющим оком наблюдает за выполнением им же самим придуманных правил.

Может быть, имеют смысл утверждения древних и не таких древних религий, отстаивающих существование бога.

Изобрази ты его как хочешь: с молниями в руках или с козлиной бородой и рогами. Дай ты ему любое имя — Гоутама или Бхххххунд. От названия суть не изменится…

И разве может одно слово вместить в себя весь комплекс, всю мощь и всемогущность этой фигуры, даже человеческий мозг…

Не размеры материков или планет, не системы или скопления, и даже не галактики, это… Вселенная. Все ленная — это я. А я — это вселенная; государство — это я. Я мыслю, следовательно, я существую… Рип улыбнулся: «Во понесло, даже голова заболела». A между тем пора спускаться с небес.

Он здесь, на этой земле, В этом всеми забытом племени. В чу… в своем, но непонятным образом изменившемся или трансформировавшемся теле. И его будущая судьба зависит от решения какой-то старой блохастой волосатой дикарки. Весело. Жизнь скучна, если самому себе не создавать приключения.

Весь остаток дня, до вечера, Рип слонялся по селению, знакомясь с окрестностями и быогом дикарей.

Племя Хаадо находилось, если подходить с сериями человечества, в каменном веке. Железо они знали только по тем вещам, которые приносили в племя для обмена чужаки, прилетавшие на огромных чудовищах — флайерах. Сами Хаадо ни добывать, ни тем более плавить его не умели.

Оружие: луки, стрелы, небольшие копья для метания — все было снабжено костяными наконечниками. Хаадо были охотниками, благо окружающие деревню леса давали достаточно пищи, чтобы прокормить немногочисленный народец. Еще и оставалось для обмена с соседними подобными племенами.

С некоторыми Хаадо к тому же, как водится, время от времени вступали в вооруженные конфликты.

Ноги это не все. В племени царил самый настоящий матриархат. Винклеру, который считал себя современным человеком, свободно мыслящим, понимающим и принимающим обычаи и ритуалы многочисленных народов, населяющих планеты Империи, все равно было несколько непривычно смотреть, как женщины-охотницы, сходив в лес и вернувшись с дичью, весь остальной день бездельничали, валяясь в хижинах, или, собравшись небольшими группами, оживленно беседовали. В то время как представители сильного пола готовили еду, нянчились с детьми, убирали в доме, выделывали шкуры, таскали воду — словом, выполняли все те работы, которые в «нормальном» обществе возлагались на хрупкие женские плечи.

Жители деревни по-прежнему сторонились его. Однако той открытой враждебности, вызванной, как он понимал, страхом, уже не было. Дикари нельзя сказать чтобы привыкли, но и не реагировали столь бурно.

Впрочем, мохнатики — как он прозвал их — все равно старались лишний раз не смотреть в его сторону. Ну еще бы. С их точки зрения, он казался ужасным…

Бесцельно бродя по деревне, Рип наткнулся на дальней ее окраине на длинную и широкую, наподобие барака, хижину. Ранее он не заметил этого строения за остальными жилищами.

Заинтригованный, он, усевшись неподалеку, начал наблюдать за ней и ее обитателями, пытаясь угадать, что это. Но каково же было его удивление, когда он понял: огромный барак был не чем иным, как своеобразным общежитием для молодых, которых еще не забрала к себе в дом ни одна охотница, мальчиков.

Нечто подобное имело место и на старинной Земле в некоторых племенах. Как например, «Баи» у островитян Палау. «Фебай» на Яве, «Хотор» на островах Нукуор.

Молодых людей отселяли, видимо, с какого-то определенного возраста. Племя выделяло им часть еды, и здесь же они проходили под присмотром старших товарищей неизменный курс «молодой хозяйки». Обучаясь всем необходимым в будущей семейной жизни навыкам.

Провинившихся в учебе либо замеченных в каком-либо ином «смертном» грехе учеников здесь же, на всеобщем обозрении, подвергали экзекуции. Причем наказание оказалось, как ни странно, довольно распространенным не только на этой планете. Нарушителя, под общий радостный и не совсем счастливый визг самого виновника «торжества», били тонкими гибкими прутьями по вполне определенному и, поговаривают, самому мягкому месту. К тому же единственному, кроме пяток, лица и ладоней, по странному капризу природы, не покрытому мехом. Воистину, как универсально оказалось оно.

Остальную свободную от учебы и сна часть суток молодые люди с видом глубокой занятости шатались по деревне, попеременно затевая то игры, то драки. Молодежь везде одинакова.

Наконец, когда настал вечер, Винклер увидел два светящихся желтоватым светом естественных спутника планеты.