– Нет, никогда и ничего. А когда нашу бывшую школу превращали в этот самый супер-пупер-вип-лицей, ее ведь почти по кирпичикам перебрали, понимаешь?

Вика кивнула. Саша посмотрела на часы и заторопилась:

– Все, собирай вещи, а то Юлька будет бухтеть. Скоро нужно выезжать.

В аэропорту к ним подошел человек в лыжном свитере, протянул стопку паспортов со вложенными в них билетами. Вероника сильно вздрогнула, ноги стали ватными, в голове зашумело. Впервые она увидела ОДНОГО ИЗ НИХ. И так буднично, без всякого предупреждения. Мало что соображая в этот миг, она шагнула вперед, но Сашка тут же вцепилась ей в руку.

– Не нужно, – зашептала она. – Он все равно ничего тебе не скажет. У нас с Юлькой не принято с ними разговаривать. Они – сами по себе, и мы – сами по себе.

– Ничего себе – сами по себе!

– Но ведь он тоже на кого-то работает. А до этого кого-то нам – как до луны! Зачем же нервы тратить?

Замерев, Ника пристально смотрела на мужчину. Он немного проводил их, даже помог нести вещи. А перед таможней встал не рядом с ними, а в соседнюю очередь. Ему на вид было лет тридцать пять. Обычное, даже симпатичное лицо со следами сильной усталости, оцепеневший, в одну точку, взгляд.

«И такой мог хладнокровно похитить и убить моих детей, если бы я отказалась сотрудничать с ними», – терзала себя Вероника.

В самолете они втроем сели рядом, мужчина – в хвосте. Кажется, он был не один – рядом с ним маячил какой-то молодой типчик в строгом костюме. Но Вероника не посмела спросить об этом приятельниц, которые нарочито не глядели в сторону сопровождающих. Вероника поняла: за дни несвободы у них выработалась особая внутренняя этика в отношениях со своими тюремщиками.

Во время полета листали досье. Впрочем, Юлька скоро потеряла к нему интерес.

– Совершенно заурядная жизнь. Все как у нас, за исключением регулярных походов в мечеть и количества детей. Никаких скелетов в шкафу.

– Как и у нас, – вставила Сашка.

Вероника осторожно заглянула в папку, полистала, а потом спросила:

– А вы заметили, девочки, одну странность? О наших школьных годах написано очень подробно. Ну, по крайней мере, у меня и Альки, в ваши я не заглядывала. Вот, даже указано, что экзамены Алия не сдавала, потому что болела много в восьмом классе. А потом уже начинается схема, общие сведения. У меня подробно была описана моя учеба в институте, смерть родителей, первое замужество и развод. Потом я вышла за Андрея, мы почти сразу поселились во Франции, и тут недреманное око явно меня потеряло.

– И что с того? – спросила Юлька. – Очевидно, что в России за тобой присматривать легче, чем за границей.

– Вот! – воскликнула Вероника. – Получается, кто-то наблюдал за мной задолго до всей этой нынешней истории! Причем любовно наблюдал, как будто роман о моей жизни задумал писать! Потом немного потерял из виду, а когда пришел срок – наскоро собрал недостающие сведения!

– Господи! – ахнула Сашка. – У нас ведь то же самое. Только мы никуда не уезжали из России, и все сведения равноценны. Получается, мы все эти годы были под колпаком?!

Вопрос повис в воздухе. Ника покосилась на Юлию и отметила, что у той лицо свело от напряжения. Юлька со школы ненавидела вопросы, на которые не знала ответа, – если такие вопросы вообще существовали в природе. Но этот вопрос был именно таков – и Ника впервые за много лет от души пожалела бывшую одноклассницу.

– Хватит глупости болтать! – разрушила до основания приступ сочувствия Юлия. – Ты лучше думай, как мы эту правоверную идиотку будем отлавливать и вербовать!

– Я должна думать?!

– Не ты, не ты, – тут же вмешалась Сашка. – Все придумают без нас, разве что Юля внесет свои коррективы. Ты вообще не думай пока об этом.

Вероника отвернулась к окну и стала смотреть, как далеко под ними кучкуются облака. Где-то там, в Германии, был Андрей. Господи, пусть же произойдет чудо, пусть Андрей спасет ее от этих страшных людей, и от бывших одноклассниц, и от черных подозрений! И от ненужных воспоминаний – если это возможно.

Франкфурт-на-Майне встретил их ярким солнцем и морозной прозрачностью воздуха. Человек в свитере доставил их в отель и даже пожелал спокойной ночи. Голос у него оказался неожиданно зычный – будто в бутылку говорил. А наутро после завтрака состоялся первый для Вероники инструктаж.

– Ну, Вероника Сергеевна, очень приятно с вами познакомиться, – первым делом обратился к ней мужчина. – Сожалею, что при таких обстоятельствах... Впрочем, не будем терять время.

И заерзал на стуле, двигая его к столу. Женщины тоже расселись: Саша с Никой на подоконник, Юлия – в изножье кровати.

– Позднее мы с вами ситуацию подробно отработаем, – посулил мужчина. – Посмотрим обстановку на пленке, даже съездим к нужному месту. Так что волноваться и говорить, что это невозможно, не получится, – пока не следует. Сейчас я опишу вам схему. Вероника Сергеевна, вы говорите по-французски?

– Немножко, – сильно вздрогнув, прошептала Вероника.

– А «множко» и не надо. Теперь следите за моими руками. – Мужчина подтянул на край стола каталог с описаниями гостиничных услуг. – Вот это – детский садик для мусульманской детворы с прилегающей территорией. Работает только до обеда, разгружает многодетных мамаш, а заодно и детки получают начальные религиозные познания. Вот здесь – калитка, – на глянцевой поверхности крепкий ноготь отчертил две метки. – У этой калитки каждое утро с семи до восьми стоит заведующая садом. Принимает детишек, общается с мамашами. Вот здесь – мужчина бросил рядом с каталогом зажигалку, – будет стоять машина. За рулем – Вероника Сергеевна, в салоне – Александра Ивановна.

Получив сигнал по мобильному телефону, вы, Вероника Сергеевна, быстрым шагом подходите к заведующей и начинаете по-французски выпытывать у нее, где здесь поблизости какая-нибудь больница. Впрочем, можете говорить что угодно, потому что эта дама говорит только на немецком языке. Ну и на арабском, конечно. Слов типа «госпиталь» и «доктор» избегайте, лучше порите какую-нибудь чушь. Мешайте французские слова с русскими.

И тут к воротам подходит госпожа Хасанова. Надеюсь, она вас узнает... Но если сразу и не узнает, должна смекнуть, что вы – ее бывшая соотечественница, которая отчаянно нуждается в помощи. Она заговорит с вами по-русски. Вы узнаете ее, напомните о себе и поведаете ужасную историю: к вам во Францию приехала Афанасьева, вы отправились посмотреть Германию, и тут с Александрой случилась беда. Ну, допустим, приступ аппендицита.

– У Сашки уже был аппендицит, – немедленно вставила Юлия. – В восьмом классе.

– Да, тут я дал маху, – признал мужчина, но Вероника заподозрила, что про аппендицит-то он знает, а промашку допустил специально, ради каких-то психологических целей. – Спасибо, Юлия Львовна. Тогда пусть это будет пищевое отравление. Грим сделаем такой, что сомнений не возникнет. В результате наших совместных усилий Хасанова должна сесть в машину. Она, как известно, женщина чрезвычайно ответственная, и, вероятно, сама захочет проводить вас до ближайшего госпиталя. Или хотя бы показать дорогу по карте города, которая будет лежать в бардачке. А дальше уже ваша задача сделать так, чтобы из машины она вышла с новыми целями и задачами.