– Вы серьезно подумываете… отказаться от него? – помолчав, спросила Лидия.

– Я не готов растить ребенка самостоятельно. – В его голосе послышалось отчаяние. – Я хочу самого лучшего для Тедди.

– Замечательно, что вы думаете о нем в первую очередь, – тихо сказала она и коснулась его руки, всколыхнув в нем целый вихрь эмоций. – Но если вы и правда хотите самого лучшего для этого ребенка, пожалуйста, не сбрасывайте пока себя со счетов. Из вас может получиться лучший отец, чем вы думаете.

Он не стал спорить только из-за ее нежного прикосновения к его руке. Теперь Джеймс не мог думать ни о чем, кроме Лидии. Он опустил глаза и посмотрел на ее слегка приоткрытые губы.

Она приглашала его к поцелую?

Или он принимал желаемое за действительное?

Если бы она сидела ближе, он бы поцеловал ее. Джеймс не мог решить, хорошо это или плохо, что их разделяет пустой стул, удерживая их на расстоянии. Вместо этого он накрыл ее руку своей ладонью и посмотрел ей в глаза.

Ее зрачки слегка расширились. Значит, его чувства небезответны.

Лидия не отстранилась. По крайней мере, не сразу.

А потом она часто заморгала и медленно убрала свою руку.

– Я лучше пойду спать. – Она неловко поднялась и попятилась к двери, а потом развернулась и исчезла за дверью.

Ему стоило неимоверных усилий сдержаться и не последовать за ней. Потому что он знал, что, если устоит сейчас, поцелуй, которого он так сильно жаждал, все равно случится. Он был так близко, что Джеймс почти что ощущал его вкус на своих губах. И если такое происходило между ними после того, как он намеренно избегал Лидии целых две недели, что случится, если он будет проводить больше времени с ней и Тедди, как она того хотела?

Он не знал, как справиться с этим магнитным притяжением, но ему придется что-то придумать. Срочно. Потому что физический труд с утра до ночи не приносил никакого облегчения.

Роуз Клейтон выглянула из окна спальни. Она не удивилась, увидев далеко в поле грузовичок Джеймса Харриса в столь ранний час. Владелец соседнего ранчо был настоящим тружеником, но в последние две недели он пропадал на пастбище с утра до ночи. Этот человек вкладывал много времени и сил в свое ранчо.

Роуз слышала, что его брат погиб этой осенью. Джеймс, наверное, пытался отвлечься, загружая себя работой, и она прекрасно его понимала. Она знала, как горечь может поглотить человека в два счета.

Она оплакивала любовь к Гасу, когда отец заставил ее выйти замуж за Эдварда. Она оплакивала свою мать, ставшую женой человека, которому она была безразлична. В конце концов, ее сердце болело за собственных детей, которых воспитывал суровый, безжалостный человек.

Роуз знала, как тяжелый физический труд помогает забыться, по крайней мере, хотя бы на какое-то время.

Отвернувшись от окна, она уловила запах бекона, доносившийся из кухни. За сорок лет, которые она провела в браке с Эдвардом, она не переживала ничего подобного. Обычно это она суетилась на кухне с самого утра. А муж никогда не успевал с работой на ранчо, чтобы предложить ей помощь.

Одевшись, Роуз вышла на кухню и увидела Гаса Слейда, стоявшего у плиты и готовившего ей завтрак.

Кто бы мог подумать, что после всего, что им довелось пережить, и после той боли, которую они причиняли друг другу на протяжении многих лет, они все-таки будут вместе? Ей хотелось ущипнуть себя, настолько происходившее казалось нереальным. Одному Богу известно, что она постоянно думала о Гасе, будучи замужем за человеком, которого выбрал ей отец, когда ей исполнилось всего восемнадцать лет.

Она смотрела на своего ночного гостя, который стоял у плиты и попивал кофе, а за спиной в окно проникали первые солнечные лучи, запутываясь в его густых седых волосах. Огастас, или Гас Слейд, в этом году отметил свои шестьдесят девять лет, но он по-прежнему оставался подтянутым и достаточно сильным, что мог нагрузить прицеп сена, если бы захотел. А еще он был все таким же невероятно соблазнительным.

– Доброе утро, – улыбнулась Роуз, чувствуя, как ее сердце наполняется радостью. Пусть они проводили не первую ночь вместе, но она по-прежнему ощущала какое-то волшебство, когда просыпалась рядом с ним.

– Доброе утро, красавица, – повернулся к ней Гас. Он приподнял кружку с кофе в знак приветствия, а потом поставил ее на столешницу. – Твой завтрак готов.

– Я помогу, – ответила она и шагнула к холодильнику, чтобы достать сок и сливки.

Гас остановил ее и усадил за стол.

– Даже слушать не хочу. Я занимаюсь завтраком, так что садись и привыкай к тому, что тебя будут баловать.

– Я никогда к этому не привыкну, – призналась она и задумалась – не в первый раз, как сложилась бы ее жизнь, если бы рядом с ней все время был этот смелый и решительный человек.

Был бы каждый день таким же счастливым? Или она была бы слишком юной, чтобы понять, как ей повезло встретить такого мужчину? Они влюбились друг в друга, будучи подростками, пока Гас не отправился покорять мир, пообещав, что вернется и женится на ней. Четыре года спустя, заработав достаточно денег на покупку небольшого кусочка земли, он вернулся. Только отец Роуз был жестоким человеком и не хотел, чтобы его дочь стала женой «выскочки без роду без племени». Отец решил, что она слишком хороша для Слейда, и заставил ее выйти замуж за Эдварда, пригрозив, что, если она не послушается, он выкинет из дома ее больную мать.

Она так и не простила отца за это. Но теперь, когда Эд давно умер, так же как и жена Гаса, Сара, Роуз задумалась, получится ли из нее хорошая жена для Гаса, какую он заслужил. Потому что он был удивительным человеком.

Он долго злился на нее за то, что она вышла за другого. Но теперь все разногласия остались в прошлом, потому что Гас узнал, что Роуз стала женой Эда не по своей воле.

– В таком случае ты недооцениваешь меня, Роуз Клейтон. – Он подошел ближе, чтобы она могла вложить в его ладони свои. – Потому что я пойду на что угодно, чтобы избаловать тебя.

Ее сердце запело от радости, и она снова почувствовала себя девочкой-подростком, у которой кружилась голова от любви к нему.

– Гас, весь город считает меня весьма жесткой и несговорчивой особой. – Роуз всю жизнь строила стену вокруг своего сердца, пытаясь сосредоточиться на семье и ранчо, вместо вещей, от которых ей пришлось отказаться. – Что они скажут, если ты сделаешь меня мягкой?

Его голубые глаза пронзали ее насквозь.

– Они могут сказать, что мне чертовски повезло отхватить самую горячую штучку в городе.

– Ты невозможен, – захохотала Роуз.

Он посмотрел на нее с такой любовью, что она чуть не растаяла, а потом нежно поцеловал ее в щеку.

– Тогда садись за стол, Роуз, и позволь мне накормить тебя завтраком.