— Рушайло утверждает, что там находилось от силы полкило тротила…

— Нет, по нашим предположениям, никак не меньше десяти в тротиловом эквиваленте. Есть версия, что этот заряд предназначался для закладки в другом месте, но взрывников что-то насторожило. На трассе центр — Барвиха, в одном из коллекторов, обнаружены 30 килограммов гегсогена и мешок с тротилом. И соответствующий инструмент…

— Кто это обнаружил?

— Обходчики газовой трассы заметили, что крышка одного из колодцев неплотно закрыта.

— Рушайло об этом знает?

— Пока нет… У нас есть основания пока эту информацию придержать у себя.

— Только не переборщите, замалчивание может отсечь какой-то важный конец в расследовании.

— Я это понимаю, но мы должны сами проверить одну версию.

— Завтра, в девять утра, приезжайте ко мне. Обсудим ситуацию — Путин через помощника отдал распоряжение, чтобы утром в Кремле собрались все силовые министры, люди Главного Управления по борьбе с организованной преступностью, представители Генпрокуратуры и Центра по борьбе с терроризмом.

Дома его встретили как-то по особому тихо, без обычных расспросов насчет самочувствия. Жена помогла ему сменить костюм на спортивное трико и пока он принимал душ, стояла рядом с полотенцем в руках.

— Володя, я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но поверь, нам тоже тяжело. Какими же подонками надо быть, чтобы обречь женщин и детей на такую мучительную смерть…

Уже за столом, когда украинский борщ дымился в предварительно нагретой тарелке, Путин, не поднимая от стола взгляда, сказал:

— Скоро будет сто дней, как я стал президентом, — в его голосе чувствовалась непривычная для него горечь. — А завалов все больше и больше…

Жена, сидящая за столом напротив него, видимо, ощутила всю бурю, которая бушевала в груди этого человека. Она знала, что все, что происходит в России, он пропускает через свое сердце. И как-то пыталась погасить его душевную смуту.

— Володечка, это все утрясется… Ты же мне сам говорил, что пока этих паразитов не уничтожишь, они будут взрывать, убивать… Сто дней… Это же кроха, капля в море, а посмотри, сколько уже сделано. Другим президентам и за пять лет не удается сделать того, что удалось тебе…

— Спасибо, конечно тебе, за моральную поддержку, — улыбка коснулась только его глаз, — но сам-то я знаю, так долго продолжаться не может. А насчет сделанного, это явное преувеличение…

— Все будет хорошо… Кушай, а то борщ остынет.

После ужина он созвонился с бывшим преподавателем 101-й разведшколы Штормом, который теперь возглавлял тренировочный Центр по физической подготовке разведчиков в Балашихе. Договорились, что тот приедет к девяти часам в резиденцию.

Людмила с девочками ушла гулять в парк, когда к воротам резиденции подрулила красная «хонда» с затемненными стеклами. Из машины вышел поджарый, невысокого роста человек, которому на вид не дашь больше пятидесяти. На самом деле две недели назад он отметил свое шестидесятилетие. На нем — джинсы, свитер из мохера, поверх которого накинута кожаная безрукавка со множеством карманом на молнии.

Встреча была теплой и походила на «притирку» двух борцов: руки начали сплетаться и каждый пытался применить свой прием. Когда они упали на мягкий ковер и снова поднялись, довольные схваткой, протянули друг другу руки и крепко обнялись.

— Сколько воды, Владимир Владимирович, утекло, а?

— Да ничего страшного, Андрей Алексеевич, все будет наше. Никуда ничего не утекает… Как вы себя чувствуете?

— А вы еще это не почувствовали?

— Еще как почувствовал… Вы по-прежнему, цепляете за правое плечо с вывертом назад… И руки, как клещи…

Они прошли в закрытый садик, где кроме ломберного стола, находился бильярд и несколько кресел. На столике уже стояли бутылки: столичная водка, ваза с фруктами и бутерброды-канапе с крохотными пластмассовыми вилочками.

— За что выпьем, Андрей Алексеевич?

— А как мы раньше говорили? Выпьем за удачу… Тост чекистов…

— За удачу! Только вы меня извините, если я не до конца допью рюмку, — Путин немного отпил и поставил рюмку у края тарелки. — Нам удача очень нужна… Скажите, у вас бывают в учебном процессе свободные окна?

— Сложный вопрос, сейчас работаем на всю железку. У нас же сейчас функционируют краткосрочные курсы — двухнедельные, обстановка требует… И многие хлопцы прямо от нас отправляется в Чечню, Среднюю Азию, в тот же Таджикистан, Киргизию. Сами знаете, какая там сейчас обстановка.

— Да знаю. История грозит повториться: вместо Великого Тимура оттуда могут хлынуть волны талибана.

— Да, Тамерлан, разгромив золотую Орду, дошел до Турции и Закавказья… Не хватало нам только новой Ангорской битвы.

Путин, внимательно выслушав своего бывшего наставника, спросил:

— Скажите, а полоса разведчика действует все та же?

— А куда ей деваться? Все по-прежнему, из десяти курсантов ее целиком проходит от силы половина. Но вы ведь знаете, у нас разные курсы, разная специализация — для кого-то нужна полная выкладка, а для тех, кто будет работать на Западе в теплых офисах — нужно совсем другое. Для таких полоса препятствий должна быть для мозгов…

— Когда я мог бы немного у вас потренироваться, размять кости и вообще…

— Да в любое время, Владимир Владимирович, — с готовностью откликнулся Шторм. — Хотя, минуточку… Лучше всего в выходные дни, тогда и размяться можно и пострелять от души… Кстати, я видел, как вы в Тагиле, на выставке современного вооружения, стреляли из гаубицы…

Путин засмущался.

— Да все это маскарад, хотя сама выставка меня поразила. Есть отличное оружие, но пока войскам недоступно и за это нам приходиться расплачиваться жизнями солдат. Так, когда я могу прибыть в ваше распоряжение?

— А что у нас сегодня? Четверг? В субботу к одиннадцати прошу вас в гости. Экипировка будет наша и даже наши харчи, правда, щи да каша, но зато после пробежки они пойдут за милую душу.

— Одному бежать не то…

— Почему одному? Пойдете в группе, вас никто не узнает, все на дистанции, как обычно, бегут в масках…

Когда их не очень затяжная встреча заканчивалась, Шторм спросил:

— Как вы, считаете, Владимир Владимирович, в чем тут дело — почему затянулась война в Чечне? Ведь у нас численное превосходство… Причем, по всем статьям — от автомата до реактивных бомбардировщиков…

— Боюсь, этот ваш вопрос останется без ответа. Я сам хочу разобраться во всем. Иногда у меня создается впечатление, что мы для этого народа, словно инопланетяне, против которых они решили воевать до последнего человека. При этом не желая знать — что же эти инопланетяне им несут — добро или зло… Это им без разницы. Даже если инопланетяне построят им школы, больницы, будут выдавать пенсию, обеспечат работой. И независимо от того, что их вожди упразднили гражданские суды, запустили пенсионное обеспечение, разрушили все отрасли народного хозяйства, а остатки национального продукта разделили между своими кланами.