– Пенальти! Пенальти! А Хрюше желтая-прежелтая карточка и последнее китайское предупреждение.

– А чего я-то?! – возмутился Хрюша. – Это все Филя виноват. Он вовремя свой филей не убрал. Я тут ни при чем.

– Ты на себя посмотри, свинья! – в свою очередь возмутился Филя.

– Все вы дураки! – внес свою лепту в этот задушевный разговор Степашка.

– Спокойно, спокойно, ребятишки-малышки, – ласково сказала голова, исполнявшая роль футбольного мяча, и радостно предложила: – Давайте-ка лучше споем!

И запела:

– Спят усталые игрушки, книжки спят. Ля-ля-ля. Одеяла и подушки ждут ребят. Ля-ля-ля…

– Не дождутся они ребят! Ребята спать не хотят! Они играть хотят! – заорал Хрюша и со всей силы влупил ногой по голове.

Голова со свистом скрылась в стене.

– Гооол!!! – радостно заорали Филя, Степашка и Хрюша и тоже скрылись в стене.

– Глазки закрывай, баю-баю бай… – умиротворяюще донеслось из-за стены.

– Какой кошмар! – только и смогла выдавить из себя Катя.

– Каррр! Каррр! Каррр! – эхом раздалось сверху издевательское карканье Каркуши.

После чего она с громким хлопаньем крыльев тоже исчезла в стене. Лишь судейский свисток, видимо, выпавший из ее клюва, когда она «каркнула во все воронье горло», одиноко остался лежать на полу.

– Что это было? – растерянно произнес Тим, поднимая свисток.

– Обычное дело, – пожала плечами старушка. – Тут каждую ночь и не такое еще творится. Но с каждой ночью все становится хужее и хужее.

– И этому есть разумное объяснение? – спросил кот.

– Ну, не сказать, чтобы разумное, но есть, – кивнула старушка.

– И?.. – вопросительно посмотрел на нее кот.

Но в ответ из ближайшей студии раздалось громкое нестройное пение.

– Да вы не стесняйтесь! – кивнула им старушка. – Полюбопытствуйте, полюбопытствуйте. Может, что интересненькое увидите.

Затаив дыхание, Гоша, Катя, Тим и кот заглянули в студию. Долго смотрели на происходящее внутри, потом, не сговариваясь, молча, отошли прочь.

Посмотрев на их кислые лица, старушка всплеснула руками:

– Да вы не стесняйтесь, ежели чо! Можете водички попить, али лицо сполоснуть. Али перекреститься к примеру…

– Но вы же ведь… как бы это сказать… нечистая сила в некотором роде, – неуверенно сказал кот. – Вам это не слишком полезно.

– Ничего! – махнула рукой старушка. – Я бабка крепкая! Сдюжу. К тому же у нас щас в моде ента… как ее… тудытьлерантность ее в качель, во!

– Толерантность, – машинально поправила ее Катя.

– И она тоже! – согласилась старушка. – Скока я на своем веку стерпела. Неужто ж крестного знамения да еще для доброго дела, не стерплю, што ль?

– А что мы там увидели? – поинтересовался Тим. – Это же ерунда какая-то. Этого быть не может. Ведь все эти певцы и певицы, они же, вроде как, живые еще. Почему же тогда их призраки эту вакханалию тут устроили?

– Ты бы еще «шабаш» сказал, – усмехнулась старушка.

– Это точнее будет, – хмуро заметила Катя.

– Ну дык, оне же, можно сказать, душу свою и талант «золотому тельцу» продали, – объяснила старушка. – Вот, он теперича для ентих купленных им душ ежегодный бал и устраивает. Шоб повеселились оне, значица, в свое удовольствие. Ну, и его повеселили, конечно. Как же без ентого? У них без ентого никак.

– Вот уж свезло нам, так свезло, – скривился Тим. – На такую редкость посмотреть. Век бы не видел.

– Ничо, сынок, не волнуйся. В новогоднюю ночь енто по всем каналам покажуть. Ну, не енто самое, но точь-в-точь такое же. Это уж не изволь сумлеваться.

– Умеете вы, бабушка, хорошие вещи предсказывать! – вздохнула Катя. – Это же просто ад какой-то.

– А бабушка Агафья у нас проводником по этому телевизионному аду выступает, – подхватил кот. – Можно сказать, что она – наш Вергилий.

– Енто хто ж такой будет-то? – удивилась старушка. – Афанасия знаю. Мефодия знаю. Даже Амфибрахия знаю. А вот Вергилия ентого вашего не знаю.

– Ну, и ладно! – махнул лапой кот. – Что же вы нам еще покажете?

– А оно вам надобно? Еще-то? – спросила старушка. – Чего изволите-с? Есть говорильни всяко-разно ругательные с мордобитиями обильными да членовредительствами. Есть новости, которые и не новости вовсе, а старости да глупости. Есть как бы культур-мультур программы для людей, шибко сильно умом слабых или ваще его не имеющих…

– Все-все-все! Хватит! – словно защищаясь, поднял лапы кот. – Не надобно нам всего этого. Я все понял. Хотя, так и не понял, зачем же вы все-таки нас сюда позвали и все это показали.

– А я, кажется, понял, – тихо проговорил Гоша.

Все тут же повернулись к нему.

– Где-то здесь есть Зло. Я его чувствую. Оно там, – указал он вниз. – Очень глубоко. Но с каждым днем оно становится все сильнее. Оттого это все и происходит. И если мы ничего не сделаем, то оно скоро сможет выйти наружу. И тогда…

Голос Гоши прервался, и он замолчал.

– Я в тебе не ошиблась, касатик, – взяла его старушка за руку. – Все ты верно сказал. Я всех предупреждала, но никто мне не верил, что енто самое могет случиться. А ты сам все понял. Молодца! Ты даже не знаешь, кто ты есть на самом деле, и что ты еще сделаешь. Но об ентом потом.

– А сейчас-то нам что делать? – растерянно спросила Катя.

– А сейчас – дискотека!!! – раздался истошно-радостный вопль ведущего. – Танцуют все!!!

И коридор заполнился плотной толпой с развеселыми масками на лицах. Этот стремительный людской поток разделил наших героев, и они утонули в его радостных криках и воплях…

– И все-таки я не понимаю, при чем тут телевидение?

– Да вообще ни при чем! Просто построили телецентр на нехорошем месте. Вот там теперь и творится черт знает что!

– Прямо как в «нехорошей квартире» в «Мастере и Маргарите».

– Угу: «Квартира № 50 пошалила, и поделать с этим ничего нельзя было».

– Ничего себе: «пошалила». Ты помнишь, что в этом телецентре ночью творилось?! И бабушка Агафья сказала, что будет еще хуже.

– Куда уж хуже-то?! У меня от этих Хрюши, Фили, Степашки и Каркуши до сих пор вооот такие мурашки по спине!

– Ну, это же на самом деле не они, а порождения того Зла, которое, как сказал Гоша, где-то очень глубоко.