— А что такого? — хмыкнул попугай. — Молоденькая, хор-р-рошенькая, а, стало быть, дур-р-рочка.

— Хватит ломать комедию, — прервал этот цирк усталый голос отца. — Лали, присядь, рассказ будет долгим.

— Так как плавно перетечет в инструкции, — снова подало голос невыносимое создание, но мы его проигнорировали.

Мама полулежала на тахте, удобно устроив на ней кольца хвоста, отец сел на свое место, и мне ничего не оставалось кроме того самого кресла, обтянутого ясманским шелком, на спинке которого обретался Кеша.

— Пр-р-рисаживайся, — радушно предложил птиц, щуря глазки.

— Спасибо, — серьезно ответила я и осторожно села, внутренне ощущая себя весьма неуютно. Мало ли что этому идиоту в голову взбредет?

— Излагайте! — великодушно разрешил попугай, и я вздрогнула от его раскатистого голоса над головой. — Мы вас слушаем, правда, дур-р-рочка?

Я не повелась. Вот честно! Поосто обернулась, смерила застывшего в ожидании реакции красно-черного поганца лукавым взглядом и пропела:

— Ну, конечно… попочка.

— Как там, говор-р-ришь, тебя зовут? — немедленно озадачился попугай.

— Лалидари.

— Запомним и иногда будем использовать, — кивнул Кешка и, гордо выпрямившись, обратился к моим родителям: — Ну, что молчим? Коротко, тезисами и по существу!

Отец прикрыл глаза, вспыхнувшие синим пламенем злости, и мама, с тревогой на него посмотрев, взяла слово:

— Пожалуй, я и расскажу. Моя идея, в конце концов.

Ага, не прошло и полугода с момента, как завели эту тему. Я не выдержала и покосилась на птица. Интересно, а кто он такой?

— Начнем, пожалуй, с так называемого Кеши. Лали, если ты помнишь, то несколько лет назад мы с твоим отцом уезжали в столицу на коронацию Надира Первого.

— Надир — пр-р-редатель! — донеслось из-за спины.

— Хватит нести ерунду! — не выдержала мама.

— Это не ерунда, — мрачно буркнул попугай. — Как ни прискор-р-рбно, но это факт!

Не знаю, кто как, но мне был крайне интересен совсем иной факт. Кеша знаком с королем?!

Продолжил рассказ уже отец, видимо, решив дать супруге время прийти в себя. Кстати… очень странно, что мы все так реагируем на глупые подначки этой живности.

— Итак, на обратном пути мы забрели на цыганскую ярмарку и там, в куче какого-то тряпья, мама откопала это недоразумение.

— Не смей называть тряпьем бурундский атлас, — погрозила пальчиком мама. — И наше чучелко я нашла не там, а в соседней лавке старьевщика. Твой папа как его увидел, вцепился и крутил до самой Змеиной провинции, бормоча, что настолько необычного плетения заклинания он еще не видел.

Я взглянула на папу, но тот лишь с улыбкой развел руками.

И тут снова вмешался Кеша.

— Как же вы, наги, обожаете неспешные разговоры! — взъерошил перья попугай и перелетел на стол. — Если кр-р-ратко. Меня прокляли, притом условия возвращения былого облика заранее невыполнимые, да еще и в стихах, то есть, вообще тр-р-рактуй как хочешь. Как вы знаете, проклятых всегда выпускают в мир — это одно из условий воздействия. Меня погр-р-рузили в анабиоз и подкинули в лавку стар-р-рьевщика, где я под чарами отвода глаз и простоял несколько лет, пока меня не нашла леди Гаррини.

— Имени он не сказал, рода — тоже, все, что мы знаем, — это расу. И то исключительно из-за специфического ментального воздействия, — вздохнула Гани, рассеянно проворачивая на руке массивный золотой браслет.

— Феникс, — ахнула я, удивленно разглядывая красно-черную птицу. — Притом еще маленький! Иначе бы не было ментального поля, из-за которого он и выводит нас из себя.

— Не обольщайся, — покачал головой лорд Нарийн, поднялся и, шелестя чешуей, скользнул к окну. — Ему может быть к сотне лет, а судя по интеллекту, так и есть. Фениксы слишком специфически взрослеют.

— Тогда другой вопрос, — пристально оглядела я это невероятное явление природы, которое сейчас сидело на краешке стола и чистило перышки. — Фениксы вроде красивые птички. И явно не попугаи.

— Лалидар-р-ри, ты меня хорошо слушала? Пр-р-роклятие! Зафиксировали эту форму и в ней заковали. Я был иным! — Птиц взмахнул крыльями и, спустя секунду, оказался на подлокотнике моего кресла. Я от неожиданности шарахнулась в сторону, со смесью испуга и удивления глядя на него, ну а Кеша только обреченно закатил зеленые глаза и поведал миру: — Вот р-раньше, стоило мне внезапно сократить дистанцию, у дам была совсем иная реакция!

Язык у меня почему-то опять оказался быстрее мысли.

— Давай я тебе экскурсию по главному зверинцу города устрою? Там есть вольер с попугаями… и ты вернешь себе былую уверенность!

Меня смерили таким надменно-брезгливым взором, что аж неприятно стало. Желая чем-то себя занять, я нервно сцепила пальцы, а потом стала перебирать мелкие жемчужинки, которыми были расшиты широкие рукава туники.

— Вернемся к разговору, — раздался мягкий голос Гаррини. — Кеша… или как там тебя… мне неважно, что и как, не интересует, кто с тобой это сделал, но ты сам понимаешь, что если проклятие такое специфическое, то поблажки будут уместны. Если вы с Лали попадете на службу к Земляне, то она наградит. А ты нам нужен… У богов с фениксами давний уговор, они обязаны являться на ваш зов.

— Уговор-р-р есть, но у всего своя цена, — неохотно согласился этот недофеникс и спросил: — Разве тут есть храм? Не слышал…

— Не храм, — покачал головой отец. — Древнее капище под городом.

— Подходит, — кивнул Кеша. — Мои обязательства?

— Опекать Лалидари, пока в этом есть необходимость или пока она сама тебя не отпустит, — ровно проговорил отец.

— Пр-р-ринято.

— А можно спросить? — робко начала я и, поежившись под скрестившимися на мне взглядами, все же продолжила: — Я не знаю, какое задание даст богиня, но с учетом слухов о ее чувстве юмора… если это можно так назвать, исполнение Закона можно назвать малой кровью. Плюс даже если Земляна стабилизирует гормональный фон, то вы сами знаете, что говорит основной параграф Закона. Я могу миновать его исполнение только если перестану быть волшебницей. Потому, при всем уважении, выхода я так и не вижу.

— Лали, обязательное условие Закона — невинность, — улыбнулась Гаррини и откинула упавший на глаза пшеничный завиток. — Это основа основ. Но слуги богини неприкосновенны, у них одно обязательство — выполнить задание. Во время службы Закон тебя не касается. И если за это время расстаться с девственностью, то и после тоже не коснется.

— Чудно, — потерла бровь я. — То есть, все равно, делай, как хочешь, но мужика найти должна.

— Все не так плохо. — Мама плавно соскользнула с тахты, через несколько секунд оказалась возле моего кресла и, склонившись, обняла за плечи и ласково поцеловала в висок. — Да и, змейка моя, поверь, стоит тебе оказаться в кругу сверстников, так чувства мигом накроют с головой! За мужчиной дело не станет.