Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лумумба, со своей стороны, с обеими познакомился - элегантно поцеловал ручки и расшаркался, включив обаяние на тысячу пятьсот вольт.
- Ликом чёрен и прекрасен... - восхищенно поделилась кухарка с горничной, когда обе проходили мимо меня по коридору.
Я увязался за ними - от кухарки вкусно пахло холодцом и свежим хлебом. Ах да... Во избежание коллизий меня опять превратили в пса. О каких таких "коллизиях" шла речь, наставник не упомянул, только бросил вскользь, что так со мной проще общаться.
Да я не в обиде. Во-первых: на кухне меня тут же накормили, и не чем-нибудь, а первоклассным борщом с обрезками мяса и размоченными в нём кусками хлеба. Во-вторых - слуги меня совсем не стеснялись, что позволяло незримо присутствовать при разговорах.
Так я выяснил, что покойного Барсукова в доме любили, потому что был он свой, русский - не то, что эти чопорные англичашки. Приходил посидеть по вечерам в людскую - когда дела позволяли - любил немножко выпить в своей компании, и сыграть по маленькой в дурачка. А еще с огородом помогал: под его хозяйским взглядом морковка из земли так и пёрла, так и пёрла.
Что леди Чейз - звали её, как выяснилось, Амалия, - бывала в особняке запросто, и очень интересовалась магией. В чём Барсуков ей в меру способностей помогал...
Что Вилликинз - тот ещё сморчок: ходит в таких же слугах, как и они, а нос дерёт, как благородный. Вот и накануне смерти Игнат Степаныча с самого утра куда-то запропастился, и ключи от сейфа в кабинете уволок - все с ног сбились, разыскивая, но ни ключей ни дворецкого так и не нашли...
И самое главное: под утро, после того, как покойного доставили в особняк и его освидетельствовал доктор, они, служанки, честно пытались остаться - негоже покойника одного бросать; но вдруг навалилась такая беспросветная тоска, да еще с головной болью, с ломотьём во всех косточках, что обе от греха ушли по домам. Отлёживались целый день, и только сейчас, к вечеру, почувствовали силы вернуться на работу.
Последнее полностью подтверждало мою теорию о произведенном в особняке ритуале Аш'к-Энте, который требует большого количества жизненной силы.
Отсюда вопрос: как мог быть произведен ритуал, если слуги в это время были в доме?
Ответ: колдун воспользовался кровью, которая осталась на кинжале. Имея кровь жертвы, вовсе не обязательно присутствовать на месте лично...
Еще вопрос: где кинжал?
- Спишь, падаван?
Я так и подскочил. И вовсе я не спал... Так только, обед переваривал.
- Идём. До встречи с королевой нужно кое-что уладить в городе.
- ?..
- Нет, превращать в человека не буду, не обессудь. Ты мне и так нравишься.
Надо бы потренироваться в магии метаморфоз. Сразу, как выпадет свободная минутка...
Когда мы вышли на улицу, почти стемнело. По улице вновь полз туман - желтый, как топлёное молоко. Деревья выступали из него подобно постовым, которым предстояло вечно охранять один и тот же дом...
По живой изгороди за спиной зашуршало, я инстинктивно зарычал. Но тут же успокоился: запах варенья, жевательной резинки и слегка поношенных шерстяных носков с головой выдавал Петьку. Опять шпионить намылился... Теперь уже за нами.
Я вопросительно посмотрел на бвану. Тот кивнул, и неторопливо натягивая перчатки, тихонько скомандовал:
- Петр Петрович, предстань пред светлы очи.
Шуршание стихло. Затем раздалось громче, и на дорожку рядом с нами вылез мальчишка, в тёмной курточке, джинсах и ботинках на толстой подошве. На голове его опять была кепка, козырьком назад. Спереди на лоб свешивался клок соломенных волос.
- Вы что, на тайную встречу инкогнито собрались? - вместо приветствия спросил ребенок.
- С чего ты взял? - Лумумбе явно не понравилось, что пацан так быстро его раскусил.
- А по собаке. Уж больно масть приметная... Совсем, как кудри у вашего помощника. А зачем превращать человека в пса, если не для тайного мероприятия?
Лумумба хрюкнул.
- Я сразу догадался, что вы маг, - удовлетворённо кивнул мальчик. - Только не такой, как дядя Игнат... Тот мог апельсин - вот такой - из зёрнышка вырастить, а вы, значит, людей в собак... А меня превратите?
- Много будешь болтать - обязательно, - с чувством пообещал Лумумба. - Только не в большого красивого пса, а в такую... знаешь, на тонких лапках...
- Ага. У леди Амалии есть, - ничуть не испугался ребенок. - Черчиллем кличут. Ух и зловредный этот Черчилль! Чуть что, за пятку - хвать!
- Во-во, - похлопал его по голове наставник. - Так что подумай...
- А чего тут думать? - пожал плечами Петька. - Я вам помочь хочу. Мне дядю Игната знаете, как жалко?
- А отца не жалко?
- Папаня пили уж очень. И дрались. Без него даже лучше, честное слово. А вот дядь Игнат...
- Ладно, скажи-ка друг любезный, ты Лондон хорошо знаешь?
- Еще бы! Хайгейт, Хэмпстэд, Марлебон, Ислингтон, Паддингтон...
- И где там можно купить Пыльцу?
- Пыльцу-у-у?.. - мальчишка почесал под кепкой. - А у вас разрешение есть?
- Ну разумеется, - не моргнув глазом соврал Лумумба.
- Это хорошо, - кивнул пацан. - Идите тогда на Портобелло, это рынок такой. Там - магические лавки. Они и торгуют Пыльцой.
- А если на минутку представить, - бвана присел рядом с Петькой на корточки. - Что разрешения у меня всё-таки нет. Потерял. Тогда что?
- Тогда - в юго-западный боро, - шмыгнул носом мальчишка. - В Ньюхэм или на Собачий остров... Только это опасно.
- Ничего, мы справимся.
- И с Дементорами?
- С кем с кем?
- Такие охранники. Их Белый Совет Магов призвал... Появляются там, где твориться что-нибудь незаконно-магическое, и выпивают душу.
- Белый Совет, говоришь? - усмехнулся Лумумба. - Ну-ну...
Петьку он уговорил остаться. Поручил следить за домом: кто приходит, кто уходит, кто мимо шастает слишком часто... Его превосходительство, мол, изнутри дом охраняет, но на улицу ему хода нет: как хранитель, он к месту привязан. А нам до зарезу нужно знать, что в округе твориться.
Первые пару кварталов я еще прислушивался: не идёт ли пацан следом, но потом успокоился. Видать, в бедные районы мальчишке и самому не больно-то хотелось соваться.
Шли неспешно. Бвана решил, что небесполезно будет прогуляться, взглянуть на Лондон изнутри. Я не возражал. В собачьем теле бегать - одно удовольствие.
Пока мы шли, одежда наставника претерпевала изменения. Из Харрингтон-хауса вышел солидный господин в цилиндре, крылатке и с тросточкой, по Кенсингтону шел обычный прохожий в приличном твидовом пальто, а к Ньюхэму подходил бродяга, закутанный в драный клетчатый плед, в цилиндре с оторванным верхом и с тележкой из супермаркета, в которой громоздилась куча всяческого тряпья.