— Куда ты его поведешь? На Гиндзу? — спросила Томоэ.

— Нет, не на Гиндзу. Я покажу ему изнанку Токио, которую даже ты, Томоэ, не знаешь, — смеясь, ответил Такамори. — Мы пойдем вдвоем, Гас.

Но затем, вспомнив о предстоящих расходах, Такамори быстро изменил мнение и пригласил Томоэ пойти с ними.

— Я подумал, Томоэ, что для расширения твоего кругозора было бы полезно пойти с нами, — резонно сказал он.

— Ты что, собираешься показать Гастону темные стороны Японии?

— Не говори глупости. Можешь пойти с нами и сама все увидеть, если, конечно, пожелаешь.

После ужина они вышли из дома и на поезде доехали до Синдзюку[3]. На Гастоне был все тот же костюм на несколько размеров меньше, но лицо его светилось радостью.

Такамори хвастался, что он так хорошо знаком с этим районом, что знает даже все крысиные норы.

— Крысиные норы — бог с ними, но не показывай ему мест, позорных для всей страны.

— Могла бы мне этого и не говорить.

Но не успели они выйти со станции Синдзюку и двинуться по улице, как случилось то, чего больше всего боялась Томоэ.

Возбужденный Гастон постоянно вертел головой, реагируя на все вокруг: на огни маленьких баров, вытянувшихся вдоль улицы, как спичечные коробки, на соблазнительный запах шашлычков из куриного мяса, на голоса зазывал, приглашающих зайти в их заведения, на звуки стукающихся шариков в залах игральных автоматов.

— Такамори-сан, я поражен всем этим.

— Я уверен, что тебе понравится. Гас, может, зайдем куда-нибудь выпить?

При этих словах Томоэ потянула брата за рукав и неодобрительно покачала головой. Пока она с ним спорила, к Гастону, держа руки в карманах куртки, подошел молодой человек и с хитрой улыбкой начал фамильярно нашептывать ему что-то на ухо. Томоэ повернулась и увидела его, но не смогла понять, что ему нужно. В тот же момент Такамори тоже увидел эту сцену и сразу позвал:

— Гас, Гас.

— Одну минуту, — ответил Гастон и продолжал, улыбаясь, разговаривать с молодым человеком, державшим руки в карманах.

— Этот парень хочет показать мне несколько красивых фотографий Японии.

— Не обращай внимания, Гас. Пошли дальше. — И Такамори потянул его за руку. — Не дай себя обмануть.

Только после быстрого объяснения Такамори, Томоэ поняла, что парень пытался продать Гастону непристойные фотографии. Гастон никак не мог взять в толк, в чем дело, но Такамори и Томоэ потащили его за собой. Не успели они пройти и несколько шагов, как парень догнал их и поравнялся с Такамори.

— Ты чего лезешь? Дай мне поговорить с этим человеком, — угрожающе сказал он, продолжая держать руки в карманах. Хоть характер у Томоэ и был сильный, в такие моменты она все же предпочитала искать защиты у брата, а потому спряталась за его спиной, крепко вцепившись в его плащ.

— Не пытайтесь убежать, — продолжал приставать к ним парень.

— Мы и не убегаем, — сказал Такамори внезапно севшим голосом, закрывая собой Томоэ, — но знаешь ли ты, кто этот иностранец?

— Чего?

— Взгляни получше. Ты его не помнишь? Ты не видел его фотографии в газетах?.. Ну что, так и не узнаешь его?

Это чемпион Бразилии по боксу господин Гастон. На следующей неделе он выйдет на ринг против Енэкура. Мы с этой девушкой — журналисты газеты «Дейли Геральд».

И Такамори позвал Гастона, который в тот момент заглядывал в салон игральных автоматов, не имея ни малейшего понятия о драме, которая разворачивается вокруг его личности.

— Господин Гастон, пожалуйста.

— Да. Да.

— Пожалуйста, господин Гастон.

— Да. Да.

— Нокаутируйте этого типа. — Такамори говорил на английском, которого ни Гастон, ни этот парень не понимали. Некоторое время парень постоял в нерешительности, глядя на Такамори и Томоэ, но когда Гастон, наконец, сумел оторвать себя от салона игральных автоматов и направился к нему, он сделал несколько шагов назад и исчез в ближайшем темном переулке.

Когда все закончилось, Томоэ бросило в дрожь. Сердце ее готово было выскочить из груди.

— Такамори! — Тот как раз вытирал со лба пот. — Мы должны как можно скорее уйти отсюда.

И они быстро пошли, таща за собой Гастона, при виде которого лица подвыпивших встречных прохожих изумленно вытягивались. Томоэ продолжала дрожать, даже когда они дошли до перекрестка перед залом Мусасино.

— Ты действительно вытащил нас из этой неприятной истории.

Такамори, видя, что его акции выросли в глазах сестры, начал хвастаться:

— Да я мог бы расправиться и с десятью такими.

— Давай остановимся и отдохнем где-нибудь. Сердце никак не уймется.

Они как раз стояли перед кафе «Куйен», откуда доносились звуки французского шансона. Это кафе было известно тем, что в нем создали псевдофранцузскую атмосферу — этакий «кусочек Парижа».

— Я уверена, что вам это понравится, Гастон-сан.

— Это ужасное заведение, — запротестовал Такамори, глядя на кафе с отвращением. — Здесь собираются студенты и прочие, кто помешан на французской культуре. Меня даже тошнит от этого.

Но коль скоро вблизи не наблюдалось другого подходящего места, они все же вошли внутрь. В кафе было темно, как в аквариуме, поскольку даже днем толстые шторы закрывали окна и тусклый свет ламп на золоченых стенах придавал лицам посетителей желтый цвет рыб за стеклом.

Оглядевшись, Такамори подумал, что даже независимо от освещения в лицах присутствующих было что-то рыбье. Например, глаза вон того богемного вида молодого человека со сросшимися бровями: казалось, он поглощен решением глубокой философской проблемы, — были в точности такими же, как у серой кефали. И вон та девушка, с восхищением внимающая слащавой мелодии шансона, похожа на рыбу оризия, а средних лет мужчина, который тихо беседует с ней, выглядит также отталкивающе, как и сайда.

Такамори никогда не понимал, чем могли нравиться подобные кафе. Он не принадлежал к тем, кто глубоко вздыхает над чашкой крепкого кофе, слушая шансон о «душе поэта».

«Куйен» притягивал особую породу молодых японцев, которые увлекались всем французским. Как молодые «русские», одетые так же, как, по их представлениям, одеваются русские рабочие, собирались в определенных барах, где пели русские народные песни, — так и эти франкофилы в беретах и с французской книгой под мышкой стекались в кафе подобные «Куйен», чтобы вздыхать под звуки французского шансона.

Что касается Такамори, он вообще не знал, как вести себя в подобных местах, и чувствовал бы себя значительно свободнее в каком-нибудь соседнем баре. Но коль скоро Томоэ оплачивает счет и они к тому же только что пережили неприятное приключение, ему ничего не оставалось делать, как последовать за ней и Гастоном в это кафе.