Этот человек нереально притягивал к себе. Аурой, внешностью, всем. Как магнит. И я не удержалась. Убрала с лица челку, она во сне упала ему прямо на глаза. Мягкие светлые волосы в модной стрижке так и манили зарыться в них пальцами, но я сдержалась. Лимит по храбрости на сегодня исчерпан.

— Если ты не прекратишь так на меня смотреть, я трахну тебя прямо сейчас, — пробормотал он сонно. — Хоть не так обидно будет, что ты меня разбудила. Так и не дала выспаться, — уже с усмешкой.

А я аж задохнулась от наглости такого заявления… Да еще и так невозмутимо.

Он открыл глаза, и я поняла, прикалывается… Смешно ему, блин!

А мне вот после вчерашнего вообще не смешно.

А он в одну секунду оказался сверху и в его глазах уже не было смеха. Там была злость. Нет. Ярость. Он взял меня одной рукой за шею так, чтобы я не могла отвернуться и смотрела только на него. Не больно, но страшно.

— Что? Сейчас тебе стало страшно?! — он рычал. Вот реально. Вроде и говорит тихо, но от его тона хотелось бежать.

— А вчера, когда ты потащилась на ночь глядя непонятно куда одна? В коротком платье?! М-м-м?! Вчера не было страшно?! Чем? Чем, мать его, ты думала?!

Его слова били больно и прямо в цель. По щекам потекли слезы. Я дернулась, но он не отпускал.

— Или, может, я не понял чего? Может, ты специально? Экстремальных ощущений ищешь?!

А вот сейчас было обидно. Очень. Но все, что я могла сказать в эту секунду, было нелепое:

— Прости… те, — звучало жалко.

Он отпустил и стал аккуратно ладонью вытирать слезы.

— Не плачь. Не плачь, маленькая. Я так испугался, слышишь. Мне давно так страшно не было. Моя девочка. Моя Китти. Не плачь, — это уже с нежностью и тревогой.

Его настроение менялось, как направление ветра. Заносило. Но я понимала. Чувствовала, что он действительно испугался. Пережевал. Такие эмоции нельзя подделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я больше никуда не отпущу тебя, слышишь? Ты теперь моя. Никому не отдам!

Дмитрий Дрейк

Хотел перехватить ее руку, когда она убирала волосы с лица, но не стал, чтобы не напугать резким движением. Она ведь думает, что я сплю. Пусть будет так. А я еще хотел убрать эту чертову челку. Вечно мешается. Теперь не буду. В этом невинном жесте было столько тепла и уюта, что внутри в комок сжалась нежность, но тут в сознание ворвался вчерашний день. И в голове застучало: «А вдруг… А если бы не успел…». Подсознание подкинуло пару красочных картинок возможных последствий. Чертов круговорот мыслей пронесся со скоростью света, будоража нервную систему так, что мне снова хотелось убивать.

Я быстро перевернулся, подминая ее под себя и вдавливая всем телом в кровать.

Такая маленькая. Такая хрупкая. Такая желанная. По всему телу прошла волна возбуждения и член встал колом. Но она так перепугалась моих действий, что походу даже не замечает, как я сейчас ее хочу. Детка, да я на грани! У меня ни на кого, по-моему, так не стоял со времен пубертатного периода.

Дал себе мысленный подзатыльник, дабы не сорваться и не сдержать данное пару минут назад обещание. Я взял ее за шею ладонью так, чтобы было не больно, но страшно, и она не могла увернуться. Пусть испугается сейчас еще раз как следует, чтобы лучше запомнила.

— Что? Сейчас тебе стало страшно?! — внутри меня снова проснулась ярость. В ее глазах была паника. Она дернулась было, но куда там.

— А вчера, когда ты потащилась на ночь глядя непонятно куда одна? В коротком платье?! М?! Вчера не было страшно?! Чем? Чем, мать его, ты думала?!

Меня понесло. Изнутри будто все горело и требовало выхода. Весь вчерашний вечер. Все, что не выжег алкоголь, требовало срочного выхода.

— Или, может, я не понял чего? Может, ты специально? Экстремальных ощущений ищешь?! — Я жестко усмехнулся, а она плакала.

Просто тихо плакала. Снова! Мать его! Молча. Не кричит, не дергается, не пытается спасти себя от моей ярости. Нет. Молчит и плачет. Орать резко перехотелось.

Я убрал руку от несчастной шеи. Увидел красные следы. Черт! Походу все же останется след. Перегнул. Стал аккуратно вытирать слезы, касаясь нежной кожи.

Меня штормило. Нежность, возбуждение и ярость внутри болтались, и ни одно из этих состояний не хотело отпускать. Нереальный коктейль эмоций.

Но я сказал главное. Это были не просто слова. Утверждение. Я поставил ее перед фактом.

— Я больше никуда не отпущу тебя, слышишь? Ты теперь моя. Никому не отдам!

Провел пальцем по нижней губе. Дыхание стало глубоким и хриплым. Она замерла передо мной и смотрит прямо в глаза. Уже заметил, она делает так, когда ей страшно. Как будто там спрятан спасательный круг. И мне это нравится. Это правильно. Она ищет у меня защиты на подсознательном уровне. Моя малышка.

Наклонился и очень осторожно прикоснулся к губам. Нежно стал целовать, захватывая в плен то нижнюю, то верхнюю губу, ласкал языком, слегка прикусил, услышал едва уловимый стон.

Сладкая моя!

Она не отвечала на поцелуй. Еще нет. Но ей нравилось. А я сходил с ума.

Член гудел и пульсировал. Организм требовал разрядки. Дыхание сбивалось, но я держался. Не сейчас. Не время.

Я просто целовал ее, крепко прижимая к себе. Рука давно блуждала где-то в районе ее тонкой талии. Дико раздражала футболка, которая мешала ощутить тепло ее кожи.

Р-р-р! Как же сложно держать себя в руках! Просто невыносимо!

Ее слезы давно высохли. Она слегка покраснела от смущения, видимо поняв наконец до конца, что происходит, а потом сделала то, чего не ожидал я. По крайней мере, сегодня. Сейчас.

Она обняла меня за шею и ответила на поцелуй. Неловко. Неумело. Но так нежно. Так чувственно. И я приоткрыл ее чуть припухшие от поцелуев губы и ворвался в столь желанный рот языком. Я ласкал ее язык, снова губы, снова слегка прикусил губу. Втянул ее язычок себе в рот, слегка прикусил его и стал ласкать, аккуратно, но напористо. Моя девочка снова издала стон. Едва слышный. Но мне хватало, чтобы рвало крышу. Что удержало меня от того, чтобы в эту секунду не содрать с нее одежду и не войти на всю длину, доказывая свое право на нее. На то, что все это теперь мое. Я не знаю!