– Давайте все же вести разговор в серьезном тоне.

– Простите, но подобные суммы мною с трудом воспринимаются серьезно.

– Понимаю вас, но тут важна точка зрения. Вообразите, что я приду с подобной суммой в конверте на прием к министру почти любого департамента. Меня же на смех поднимут.

– Да, согласен. Газетки иногда почитываю. Министр вас с подобной взяткой вряд ли воспримет всерьез.

– Ну вот, видите! А для вас миллион – это состояние. Правда?

– Истинная правда, Пал Палыч.

– Вот и хорошо. Не скрою, нам нужен рукопашник вашего уровня. Возможно, придется помахать кулаками, но не это главное. Если вы согласитесь, придется поставить жирный крест на предыдущей жизни. В Москву вы больше не вернетесь. Вас ожидает Запад, миллион долларов и почти полная безопасность.

– Про «почти полную безопасность» можно подробнее.

– Можно, но после. Я и так с вами откровенен, Семен Андреич, на грани допустимого. К тому же деньги и Запад с почти полной безопасностью вас ожидают далеко не сразу. Сначала придется пройти маленький конкурс, своеобразный экзамен. Сережа Акулов вас рьяно рекомендовал как отменного специалиста, да и сам я сегодня удостоился лицезреть ваши подвиги и справочки про вас заранее удосужился навести. Но упомянутый мною экзамен может закончиться для вас, уважаемый, и летальным исходом. Я просто обязан это сказать.

– В чем же меня будут экзаменовать?

– Не волнуйтесь. Ничего особенного сверх того, что вы проделали сегодня вечером на потеху публике, от вас не потребуется. Да, и кстати – Акулов знает только то, что мне требуется отменный рукопашник. Две тысячи якобы задатка придуманы специально для него. Думаю, Акулов воображает нечто из серии «рогатый, богатый, но скупой и трусливый муж мечтает увидеть соперника с разбитым носом».

– Ха, «лимон» баксов – и вдруг не договоримся!

– Миллион и новая биография, не забывайте.

– Помню. Один вопрос. Про экзамен я понял. Допустим, я его прошел, что после?

– Работа. Простите, но об этом я вам сейчас ничего не скажу. Кроме того, что работа займет не более полутора часов плюс полгода подготовительный период.

– Ясно. И если я сейчас соглашусь, то?..

– То из этого кабинета мы выйдем вместе, никаких посторонних контактов, сядем в мою машину – и для вас начнется другая жизнь. Подчеркиваю: сколь долгой она будет, зависит только от вас.

– Ну а если я пройду экзамен, выполню работу – и после вы меня шлепнете?

– Ваше последующее благополучие, правда, несколько стесненное – заметьте, НЕСКОЛЬКО, – вписывается в наши планы. Более того, если вы перестанете существовать во время или после выполнения работы, мы понесем колоссальные убытки. И хватит об этом, я и так чересчур болтлив.

– А если мы выйдем отсюда и вы меня…

– Я похож на маньяка? Если бы мне нужны были люди, скажем, для садистских забав или охоты на человека, то кругом полно бомжей. Если же я псих-гурман, помешанный на, скажем, боях без правил ДО СМЕРТИ, то, простите, могу подобрать бойца помоложе и повыносливее вас. Нам нужен человек именно вашего возраста, именно с вашими способностями и биографией. Поверьте, не ради пустых забав. Впрочем, можете мне не поверить и отказаться.

– Времени на размышление у меня, конечно же, нет?

– Я в вас заинтересован, но не настолько, чтобы уламывать до утра. Вы хороши, но не уникальны, милейший. Ваш сегодняшний соперник, например, соответствует моим требованиям не менее, если, простите, не более, чем вы! Надеюсь, две тысячи, заплаченные за беседу, гарантируют ваше молчание касательно ее содержания. Заметьте, если вы расскажете про миллион, то, во-первых, вам никто не поверит, во-вторых, поползут слухи, и их источнику, то есть вам, гарантированы очень серьезные неприятности. Ну что, будем прощаться?

– Дайте подумать хоть минуту.

– Хорошо. Одна минута.

Я откинулся в кресле, прикрыл глаза. Надеюсь, Пал Палыч заметил, как я нервничаю, хотя внутренне я был абсолютно спокоен и даже рад.

Кончились загадки, ребусы, формулы. Начинается БОЛЬШАЯ ИГРА. Мне, пешке, предложено пройти в ферзи. Гроссмейстер искренне считает меня пешкой.

Вот будет сюрприз, когда я сделаю самостоятельный ход конем.

– Итак, Семен Андреич, минута прошла. Ваш ответ.

– СОГЛАСЕН.

Озеро сверкало в лунном свете неровными фантасмагорическими кляксами. Глубокая осень. Где-то на воде уже забрезжили рваные края тончайшего предутреннего ледяного глянца на матово-черной, обманчиво недвижимой студенистой массе.

Озеро было не сказать чтобы очень большое, но для Подмосковья необычное. Почти идеальный эллипс, вытянувшийся не менее чем на два километра. От берега до берега в самом узком месте метров пятьсот-шестьсот. Кругом лес, в темноте кажущийся непроходимо-густым. Грунтовая дорога, по которой меня везут, похоже, единственная соединяющая артерия между обжитыми местами и чуть виднеющимся в предрассветных сумерках кирпичным зданием.

Машина, фордовский микроавтобус, идет, включив ближний свет. Похоже, шофер прекрасно знает дорогу. В просторной кабине, кроме меня и Пал Палыча, никого нет. За весь путь никто не проронил ни слова.

Дорога вильнула у самой воды, пошла берегом, чуть отклонилась. Впереди – темный силуэт железных ворот, каменная стена, кокетливо полуприкрытая сверху витками колючей проволоки.

Мы мягко притормозили. Перед воротами возникли две фигуры в пятнистом камуфляже, гулко звякнул металл о металл, и створки скрипуче разошлись в стороны.

Микроавтобус въехал во двор – просторный, но неухоженный, с полузатоптанными клумбами, перед массивным четырехэтажным зданием из серого кирпича.

Скорее всего мы на территории средней руки подмосковного санатория, а судя по снующим по двору людям в камуфляже, санаторий на сегодняшний день используется не по своему прямому назначению. И эта метаморфоза произошла недавно. Колючая проволока и железные ворота бросаются в глаза, как инородные тела. Над всеми постройками еще витает аура тихого, чинного отдыха трудящихся электролампового или текстильного комбината.

К машине подскочили два амбала с короткоствольными автоматами наперевес, дверца открылась, и мне жестом предложили выйти. Я захватил свою спортивную сумку и, позевывая, выбрался из микроавтобуса.

– Пошли, – один из амбалов ткнул меня автоматным стволом в спину.

– Айда, – согласился я и проследовал под конвоем к парадным дубовым дверям некогда оздоровительного заведения.

В просторном холле меня встретил низкорослый широкоплечий человек при густой черной бороде и опять же в камуфляже. Рядом с ним стояла очередная пара амбалов, только были они наголо обриты и не в пример моим провожатым осанисты и жилисты. Я с первого взгляда понял: эта троица – настоящие профи. Остальные, во дворе и у ворот, – так, ерунда. Вооруженные статисты.