– Не переживай, я всё устрою, – сказала напоследок Ксюша.

Через пять минут они вернулись назад в беседку, даже не подозревая, что всё это время за ними следили. Кац, конечно, получил лёгкую контузию, но навыки свои не растерял, а лишняя информация никогда не навредит. Детектив записал весь разговор на телефон.

Никто, кроме Ольги Прокофьевны, не заметил серьёзных перемен. Катя и Артур обсуждали поставки, Ксюша уткнулась в телефон, а Паша сидел в сторонке, словно студент, получивший повестку в армию. Он выглядел совершенно потерянным.

– Мне нужно проверить мышеловку, – встала из-за стола Набекрень.

– А вы поставили мышеловку? – удивилась Катя.

– Да. Думаю, что грызун уже попался.

Ольга Прокофьевна покинула беседку и вернулась в дом, где её уже ждал обездвиженный Кац. Как и предполагала Набекрень, «крысёныш» попытался вспороть меха аккордеона, которые она накачала до восьми атмосфер одними лишь легкими. Детектив был разбужен легким щелбаном, от которого у него пропало из головы два года воспоминаний.

– Давай, рассказывай, что тут произошло. – Набекрень уселась перед ним на стул, скрестив руки на груди.

– К-к-к-ак вы узнали? – удивился Кац.

– Я тридцать лет была замужем за полковником разведки. Таких любителей я щелкаю как семечки.

– Я ничего вам не скажу! – брызгал слюной Кац.

– Скажешь как миленький, если хочешь получить противоядие.

– Какое ещё противоядие? – вылупил глаза детектив.

– Обычное. Думаешь, можно залезть в мой чемодан и жрать там без последствий? Каждая третья банка и палка колбасы отравлены. Только я знаю, что можно брать, а что – нет. У тебя в запасе есть пара часов.

Кац не был скручен и мог уйти в любой момент. Набекрень не запирала выход, она была холодна и спокойна. Детектив тяжело вздохнул пару раз – то ли от страха, то ли от переполненного желудка, затем достал телефон и показал запись.

* * *

Следующие два часа жизни Каца прошли как экзамен на кулинарный краповый берет. Под чутким руководством Набекрень, подгоняемый ощущением скорой кончины, детектив носился по кухне как угорелый: нареза́л перец, натирал морковь, прокручивал помидоры, варил свеклу и отмывал опустошенную им тару.

Ольга Прокофьевна поставила перед ним задачу: закрыть сорок банок с разной консервацией. Или пройти сорок кругов ада, как писал потом в своих мемуарах Кац. Женщина опасно хмурила брови и обвиняла детектива в геометрическом кретинизме, называя его кубики из цуккини параллелепипедами.

Когда время начало поджимать, Кац почувствовал, как смерть сжимает свои холодные пальцы на его кишечнике. Обессиленный, он упал на колени, прося пощады, но Набекрень была непреклонна. Она требовала, чтобы баклажаны были обязательно с чесноком, и Кац рванулся в последний бой.

– Молодец, Крысёныш, – хвалила Прокофьевна детектива. – На́ вот, противоядие, заслужил, – бросила она ему упаковку.

– Что это? – смотрел бешеными глазами Кац, вертя в руках таблетки. – Уголь?

– Да. Помочь активировать? – сурово зыркнула Набекрень на детектива.

– Но… но вы же сказали, что некоторые банки отравлены.

– Вздуты, – кивнула Набекрень.

– А колбаса?

– Просрочена.

– Так я не умираю?

– Еще раз на глаза попадёшься – и вполне можешь.

Из дома заказчика опозоренный детектив ушёл сразу на пенсию и посвятил остаток жизни садоводству и кулинарии. Теперь он вёл слежку только за помидорами и цветной капустой.

* * *

Когда Набекрень вернулась в беседку, гости уже собирались домой.

– Заверните нам мясо с собой, – словно в ресторане скомандовал Артур домработнице.

Ольга Прокофьевна упаковала мясо в контейнер, а затем зачерпнула голой рукой в мангале красных углей и, завернув их в фольгу, протянула ошарашенному гостю, сказав:

– Вот, чтобы дома подогреть.

Катя легла спать довольной. А вот Паша снова не мог сомкнуть глаз. Всю ночь ему мерещился дядя Ксюши. Он никогда его раньше не видел, поэтому торшер в углу вполне мог сойти за киллера. Он хотел лишь уволить назойливую домработницу, а не отправить на тот свет. Вдобавок и сам Павел теперь был под прицелом. Приступы страха сменились приступами совести, которые в итоге привели его в комнату Ольги Прокофьевны. Сдуваемый, словно хиленький парусник, мощным сонным дыханием Набекрень, Паша полчаса добирался до неё, чтобы разбудить.

Он толкал женщину и громко звал её, почти полностью засунув лицо ей в ухо. Он тыкал в неё иголки и поджигал пятки, а Набекрень отмахивалась от него, словно от назойливой мухи, иногда попадая в цель. От этих ударов под утро Паша выглядел так, словно попал под асфальтоукладчик.

Набекрень встала внезапно, когда на кухне еле слышно щёлкнула духовка, оповещая о готовности жарко́го, которое она поставила на ночь. Обрадовавшись, Паша решил играть в открытую и рассказать обо всём, что происходит. Прокофьевна внимательно слушала и не перебивала, продолжая заниматься по дому. Она вынула жаркое и отмыла духовку, затем взялась за раковину, потом перешла в ванную комнату. Паша ходил за ней по пятам, словно собачонка, и продолжал свой ночной монолог раскаянья. Мужчину буквально прорвало. Он не упускал ничего: рассказал об изменах, о детективе, о том, что Ксюша собралась нанять своего дядю. Паша точно описывал каждую деталь и говорил, что сожалеет.

Набекрень очищала водосток, а Паша – душу. Наконец, исповедовавшись, он облегчённо выдохнул и спросил:

– Ну что? Вы мне поможете?

Наберкень, которая в этот момент протирала пыль на лампочках, в ответ лишь всхрапнула. Паша подумал, что это она так выражает свои эмоции, но Набекрень всхрапнула снова, и тогда Паша посветил фонариком ей в лицо – Прокофьевна определенно спала. Закончив с лампочками, женщина смазала дверные петли и замок. И всё это – с закрытыми глазами. Паша никогда не слышал о лунатиках, которые во сне занимаются готовкой, уборкой и мелким ремонтом. Этот случай показался ему уникальным, и он хотел заснять всё на камеру, но Набекрень уже возвращалась в свою комнату, предварительно поставив на самый маленький огонь воду для яиц.

Паша очистил совесть и больше не смог бы выдавить из себя ни слова. Так он и лёг спать – чувствуя себя очищенным, но не защищенным.

* * *

Пашу разбудила СМС от Ксюши: «Я уехала на неделю в Египет, дяде передала всю информацию, скоро мы снова будем вместе».

Мужчина знал, что нужно предупредить Набекрень, но та уже ушла из дома. Ещё на рассвете Ольга Прокофьевна отправилась на продовольственный рынок. Там она пополняла запасы продуктов и отдыхала душой. Среди азербайджанских томатов и укропа по акции женщина чувствовала себя спокойно и безгранично уверенно. В рыбном отделе, где она долго выбирала, из чего варить суп, к ней сзади подошёл мужчина, чьё лицо скрывал шарф и солнцезащитные очки.