— Почему?

— Потому что в состав смеси входит еще какое-то вещество. Я не смог определить его и выделить в чистом виде. Думаю, это очень редкое органическое соединение. Скажите спасибо хроматографии гениального Михаила Цвета!

Ванзарову захотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым уважаемого эксперта за то, что он ваньку валял. Но сыщик сдержал порыв.

— А что показал анализ холстины? Что нам говорит хрено… хроматография? — язвительно спросил он.

— Да какой там анализ! — Лебедев улыбнулся. — Самая обычная льняная домотканка. В деревнях идет за скатерть. Новая. Нестираная. Использовали раз, чтобы упаковать тело.

— А что… — начал было Ванзаров, но криминалист его перебил:

— Ладно, коллега, хватит опытов. — Лебедев поднялся из-за стола и размял затекшую спину. — Поехали в Английский клуб, познакомлю вас с одним забавным чудаком.

2

В игорном зале скучал господин с роскошными усами, в идеально сидящем костюме и с огромным перстнем на левом мизинце. Барону фон Шуттенбаху страшно хотелось перекинуться в картишки. Но в этот час посетители Английского клуба предпочитали проводить время за обедом или кофе. Возможно, другому любителю карт и удалось бы заловить партнера, но только не ему.

В клубе знали, что играть с бароном — дурная примета. Если он выигрывал (что случалось крайне редко), то у всех, кто сидел за столом, начинались денежные проблемы. Если фон Шуттенбах проигрывал, на игроков все равно обрушивались мелкие домашние беды: домочадцы ломали ноги, искра из печи поджигала дом, теща давилась куриной косточкой, и вообще происходило, бог знает что.

Ходили слухи, что, если пройти в полнолуние мимо его дома, можно увидеть языки зеленого пламени, вырывающиеся из глубины комнат. Самые отчаянные клялись, что видели, как в ночь на Ивана Купалу барон в голом виде носится по дворцу на метле и потом вылетает из печной трубы.

Подобную репутацию безобидный картежник заработал из-за неумеренного увлечения спиритизмом и постоянных разговоров о своих колдовских способностях.

Фон Шуттенбах так долго поддерживал вокруг своей персоны таинственность, что однажды, к удивлению, обнаружил, что с ним никто не хочет садиться за стол. Члены клуба стали избегать его карточной партии как огня. С бароном не хотели не то что банчок расписать, но и в «легкую» поставить на карточку. Так что в последнее время ему удавалось утолить жажду игры лишь с новичками или с доверчивыми купчишками, которые переступали порог Английского клуба с почтением и трепетом.

Дурная слава барона имела лишь одно преимущество. Она хоть как-то уберегала его от полного краха. В клубе не знали главную тайну фон Шуттенбаха: он был практически разорен. Чтобы поддерживать шик, приходилось тайно распродавать фамильные драгоценности. А жажда игры требовала новых жертв.

На этой неделе барон уже несколько дней не мог найти компанию. Но англофильствующий обрусевший немец мужественно скрывал раздражение.

Лебедев остановил Ванзарова в дверях игорной комнаты и вытащил портсигар.

— Ну-с, Родион Георгиевич, надеюсь, все поняли. Но для полного успеха дела предстоит вспомнить основы курения!

— Зачем? — Ванзарову совершенно не хотелось курить. Избавившись с большим трудом от этой страсти, он боялся втянуться вновь.

— Барон обожает запах сигариль. Это как ловля леща на жмых. Берите — и вперед! — Лебедев сунул массивный портсигар сыщику. — Я буду внизу, в курительной. Если что — примчусь на подмогу!

Лебедев улыбнулся, сжал Ванзарову локоть и скрылся.

Ленивой походкой сыщик приблизился к уютному креслу рядом с карточным столом, удобно устроился на кожаной подушке и вынул никарагуанскую сигарилью.

— Прошу прощения, не помешаю? — сказал он, чиркая спичкой.

— Извольте, извольте… — пробормотал барон, пожирая глазами табачный кокон.

— Благодарю вас! Люблю, знаете, после приличного обеда насладиться сигаркой.

— Я вас понимаю, — сказал барон, который уже забыл, что такое «приличный» обед. Сегодня утром он выкушал пустого чаю. Но это был пустяк по сравнению с жаждой игры!

— Не изволите партию-другую? — спросил фон Шуттенбах самым равнодушным тоном, надеясь, что нового господина еще не успели отравить глупыми слухами.

— С удовольствием! — Ванзаров картинно выпустил облачко, поднялся с кресла и вежливо предложил партнеру занять за карточным столом место, которое ему будет предпочтительно.

Фон Шуттенбах, не веря в такую удачу, с излишней поспешностью бросился к столу и сел так, чтобы быть спиной к окну. Он верил, что такое расположение за игровым сукном приносит удачу.

— Позвольте представиться, барон фон Шуттенбах!

— Очень приятно! Коллежский советник Ванзаров.

— Николай Густавович…

— Родион Георгиевич…

Партнеры обменялись рукопожатием.

— Позвольте спросить, где служите? — светским тоном произнес фон Шуттенбах.

— В Министерстве финансов…

— О! Замечательно! — барон, имевший смутное представление о государственной службе, считал Министерство финансов самым доходным местом.

Подали новую колоду. Ванзаров с хрустом разорвал бумажную оболочку, прощелкнул карточный брусок и попросил разрешения взять на себя раздачу. Барон был согласен на все.

— По сколько ставим, Николай Густавович?

— Ну, давайте по рублю… — мучаясь от безденежья пробормотал заядлый игрок.

— Да господь с вами! Мы же солидные люди, давайте, что ли, по четвертной!

— Ого! Сразу вижу подход Министерства финансов, — барон не мог поверить такому счастью. Ему попался не просто игрок, а игрок крупный, с деньгами.

Ванзаров перемешал колоду с подозрительной легкостью фокусника. Он сдал по первой и барон сразу выиграл. Во второй сдаче к барону пришла десятка с тузом и еще один выигрыш. И в третьей сдаче счастье улыбнулось барону. А после четвертого раза он выиграл уже сто рублей. Фон Шуттенбах не помнил, когда так крупно выигрывал! Вот что значит попасть на новичка!

— Да, я вижу, Николай Густавович, вы мастер, с вами нужен глаз да глаз! — Ванзаров одобрительно кивнул.

— Что вы, Родион Георгиевич, так, случайность…

— Отчего бы не поднять ставки? Как насчет полтинничка?

— Я так… а впрочем, согласен! — решительно заявил Николай Густавович.

Ванзаров скинул партнеру две карты, фон Шуттенбах попросил еще и тут же набрал «очко». Удача распахнула барону свои объятия. Он выиграл подряд еще четыре раза.

Между тем партнер не показывал и тени смущения. Как будто такой проигрыш для него самое заурядное дело.

— Поздравляю, Николай Густавович, сегодня ваш день! Думаю, вам нельзя упускать фарт. Как насчет поднять ставочку? По сотенке? — непринужденно спросил Ванзаров.