– Способный. Ему учиться надо…

– Задумал он школу оставить, – сказала Анна Тимофеевна, – тяжко нам, в ремесленное хочет… Дети нынче рано самостоятельными становятся. Мы мешать не станем. В Москве дядя, поможет…

Но в ремесленное училище Юрий Гагарин поступит позже. Мал еще был он осенью 47-года, когда стартовала первая баллистическая…

До его полета в космос оставалось 13 лет 5 месяцев и 24 дня.

Зима 1955 года

12 февраля 1955 года было принято решение о строительстве космодрома.

Юрий сдал зачеты неплохо: начальник аэроклуба назвал его в числе прилежных пилотов.

Курсантов разбили на летные группы – Гагарин был назначен в шестую. Скоро полеты.

Гагарин заканчивал техникум. Его профессия: техник-литейщик.

В 1949 году после шести классов он поступил в Люберецкое ремесленное училище., Семье было тяжело, и Юрию пришлось начать рано свою трудовую жизнь.

«Было жаль годы, загубленные зря при фашистской оккупации, – вспоминал Ю. Гагарин. – Я мечтал окончить какой-нибудь техникум, поступить в институт, стать инженером. Но для поступления в институт требовалось среднее образование. Вместе со своими товарищами я поступил в седьмой класс люберецкой вечерней школы № 1. Трудновато было. Надо и на заводе работать, и теоретическую учебу в ремесленном сочетать с занятиями в седьмом классе. Преподаватели и здесь попались хорошие. На преподавателей мне везло всю жизнь… И тут мне сказали: можно поступить в Саратовский индустриальный техникум по литейной специальности. Мы получили бесплатные билеты, сели в поезд и махнули на Волгу, где никто из нас еще не был».

На этой станции вышел единственный пассажир. Поезд останавливался лишь на минуту, проводник даже не сошел с площадки.

– Там начальник станции. – Он показал в сторону будки, прилепившейся у насыпи.

Поезд мягко набрал скорость, красные огни последнего вагона были видны долго.

– Товарищ, вы отстали от поезда? – вдруг услышал он. Начальник станции стоял рядом, в руках он держал чайник. Железнодорожная форма была уже изрядно потрепана, видно, не первый год он здесь. – Не волнуйтесь, через два часа будет скорый, я посажу вас. Могу даже в мягкий. – Начальник станции демонстрировал свое могущество.

– Спасибо, – поблагодарил приезжий, – в вагоне было страшно жарко, дышать нечем, вот я и выбрался на свежий воздух…

Железнодорожник был сообразительным человеком, он догадался, что расспросы излишни.

– Мне сказали, что у вас я смогу переночевать, не так ли?

– Я один живу, – ответил начальник станции, – устрою, конечно.

Утром к поезду, который прибывал в 11 часов, вышли вместе. На станции сошли еще двое.

Неподалеку располагался «табор» геологов. Трое приезжих направились к нему напрямую через степь. У одной из землянок стоял «газик». Навстречу приезжим вышел начальник геологической партии.

– Жду вас, – сказал он. – Позвольте документы?

Он убедился, что перед ним те люди, о которых ему сообщили.

«Газик» быстро домчал их к топографической вышке. Начальник геологической партии показал, где находятся песчаный карьер и скважины.

– А каменные карьеры? – поинтересовался один из приезжих.

– Местных стройматериалов нет, – ответил геолог. – Машина, как приказано, поступает в ваше распоряжение, – добавил он. – Мне нужна расписка, и я уезжаю.

Через несколько дней, исколесив округу на «газике», стали собираться в Москву и трое приезжих. От них требовали срочного доклада об особенностях района, примыкающего к этой небольшой, затерянной в казахстанских степях станции. Именно здесь вскоре должны были развернуться события, которые потомки определят лаконично: подвиг строителей Байконура.

Шубников слушал главного инженера проекта сначала не очень внимательно. Достаточно ему было глянуть на схему, как стало понятно, что люди, стоящие перед ним, невероятные… фантазеры. Да, да именно фантазеры! Столь огромный объем строительных работ и всего за два года?! Без подготовительного периода, без материалов, без дорог и коммуникаций, в пустыне…

– Прежде всего нужна вода и дороги, – заметил он.

– Конечно, – согласился главный инженер проекта, – но сейчас речь идет о тех сооружениях, без которых мы работать не можем.

– И именно они – главное! – Сергей Павлович сделал ударение на слове «главное».

Они познакомились несколько дней назад. Вызов в Москву был срочный, и Георгий Максимович Шубников вылетел через полтора часа после получения приказа.

Шубникова сразу же привезли к секретарю ЦК.

Хозяин кабинета представил его Королёву.

– Не устали с дороги? – поинтересовался секретарь у Шубникова.

– Привык.

– Теперь действительно не до отдыха, – секретарь улыбнулся. – Впрочем, у вас, строителей, да и у всего нашего народа его и не было после войны… Дорогой Георгий Максимович, вам поручается задание особой государственной важности. Не скрываю – чрезвычайно трудное, сложное, непривычное, но нужное. Речь идет о космосе…

– И как всегда, это сооружение нужно было вчера? – попробовал пошутить Шубников.

– Не сооружение, – секретарь не ответил на шутку, – а принципиально новое… – он запнулся, подыскивая подходящее слово, – не знаю, как и назвать.

– Полигон, – подал голос Королёв.

– И это слово, хоть и принято, неточное… Не отражает всю масштабность задачи.

– Космодром, – подсказал Королёв.

– А не преждевременно? – Секретарь внимательно посмотрел на Королёва. – Не будем опережать события. Сначала сделаем дело, а потом поищем подходящее для него название. Согласия вашего не спрашиваю, – обратился секретарь к Шубникову, – это приказ партии и Родины… Подробности вам расскажет Сергей Павлович. Побывайте у него, это, поверьте, интересно.

Шубников привык не удивляться. В его жизни было столько приказов, на первый взгляд даже невероятных, что сразу и не вспомнишь. Он умел их выполнять.

На войне он сначала строил оборонительные сооружения – на Дону и под Сталинградом, а потом, когда началось наступление, возводил мосты и прокладывал дороги, чтобы в весеннюю распутицу не увязали на дорогах машины с боеприпасами и шли вперед танки. Наводил переправу через Вислу для танков Рыбалко – обеспечивал их бросок к Берлину.

День Победы для Шубникова стал поворотным: теперь он восстанавливал то, что разрушила война. Мосты в Вене, Братиславе, Берлине. А потом театр и вновь мосты – через Шпрее в Берлине, через Одер в Кюстрине, даже через морские проливы. Широко известная «визитная карточка» его строительного мастерства – мемориальный ансамбль в Трептов-парке в Берлине.

Не скоро после Победы Шубников вернулся на Родину. А там его ждали Донбасс, Азербайджан, Ташкент – везде нужно было строить. И Георгий Максимович ни разу не подвел, не нарушил сроков, выполнял каждое задание. Да, он умел находить выход даже из безвыходных положений, о его смелости, умении рисковать ходили легенды.

Поэтому сейчас пал выбор на него.

Главный инженер проекта докладывал спокойно, не торопясь. Шубников уже не прерывал его.

– Дороги, связь, стартовое сооружение, подземный командный пункт, монтажно-испытательный корпус, компрессорная, кислородный завод, лаборатории, командно-измерительный пункт, теплоэлектроцентраль и современный город… – Шубникову даже трудно было запомнить: