главный инженер проекта перечислял все новые и новые сооружения, и, казалось, им не будет конца.

Пожалуй, именно здесь, в кабинете Королёва, Георгий Максимович осмыслил – нет, не трудности, которые им, строителям, предстоит преодолеть, а те грандиозные перспективы, что открываются перед страной с созданием этого необычного сооружения.

– Отсюда мы шагнем в космос, – сказал в заключение Сергей Павлович, и Шубников представил, сколь тяжело ученому и конструктору. Ведь для него заботы строителей – лишь одни из многих.

Шубников сказал Сергею Павловичу на прощание коротко:

– Сделаем. Постараемся не задержать вашу работу ни на один день.

Королёв по достоинству оценил слова Шубникова. И не раз показывал, сколь велико его доверие к Георгию Максимовичу. А встречаться им приходилось часто. Теперь уже в казахстанских степях.

Эшелон остановился. Слева и справа лежала степь. Будка смотрителя да несколько покосившихся бараков. А за ними поднималась ввысь до самых облаков черная туча. Даже солнце не пробивало ее.

Заскрипел на зубах песок.

– Ишь, столпотворение какое! – изумился кто-то.

– Пылевая распутица, – ответил С. А. Алексеенко. Он бывал уже в Казахстане, знал, каково здесь приходится.

– Пылевая? Что-то не слышал о такой…

– Узнаешь, браток, – отозвался прораб, – будешь о дождичке мечтать как о спасителе.

Подошли грузовики. С ними появился и начальник строительства Г. М. Шубников. Состоялся короткий митинг.

– Ваш участок далеко отсюда, – сказал он. – Устраивайтесь, располагайтесь… Завтра приступаем к работам… Впрочем, хочу предупредить: кроме геодезистов и геологов, там никто не был. Но мы на вас надеемся: вы же строители… Техника уже в пути, к утру должна прийти… Вперед!

Начальник строительства тронул за плечо водителя и исчез в том облаке пыли, из которого несколько минут назад столь же неожиданно появился.

Грузовики взяли влево – шоферы попались опытные и знали, что их дорога там, где еще не было пыли.

Степь обманчива. Выглядит земля прочной, словно асфальт. Когда-то, миллионы лет назад, здесь было море. Гигантская впадина постепенно высохла, толстый слой песка прикрыла тонкая корочка. Она выдерживала человека, повозку, караван верблюдов. Но пройдет одна машина, другая, а следующей уже не пробраться по колее – увязают колеса в пыли, что под тонкой твердой корочкой. Поднимается пыль ввысь и часами висит над степью. Водители рядом прокладывают новую колею, потом еще одну – и вот уже три километра ширина этой автомагистрали, по которой уже не проехать. Вскоре вокруг станции вся степь покрылась колеями, а пыль никогда не оседала, потому что к этой крохотной станции, затерянной в казахстанских степях, подходили все новые эшелоны с людьми и техникой.

А сейчас катит по асфальту машина. Гладь вокруг, негде глазу остановиться. И вдруг видишь у обочины суслика – как столбик стоит, с любопытством глядит на нас. А чуть дальше другой «столбик», третий… И начинается игра: кто больше заметит этих хозяев степи. Те сорок минут, что отделяют город от «стадиона», бывает, до сотни насчитаешь…

– Суслики? – Алексеенко улыбается. – С них-то все и началось. Поутру получил каждый строитель по ведру и лопате и пошли в степь норки засыпать ядохимикатами и камнями. Суслики любую заразу могли занести… А потом землянки начали рыть, благо первый экскаватор подошел.

Целинная палатка… Воспета ты поэтами и музыкантами, вошла во многие фильмы! Но никто не восславил траншею, которую называли «землянкой», а чаще всего «подземным дворцом». А ведь в ней было и теплее и спокойнее, потому что от малейшей неосторожности палатка вспыхивала мгновенно и успевал прораб только крикнуть: «Накрывайся с головой!» И прятали головы под одеяла, а потом осторожно выглядывали из-под них и разглядывали зимние звезды. А лоскуты пламени – все, что оставалось от палаток, – ветер уже нес над степью.

– Не верилось, что в таких невероятных условиях успеем мы в срок построить наш «стадион», – рассказывает почетный строитель Байконура М. Г. Григоренко. – Объем работы был огромным, но и техники давали нам много. Так и вгрызались в землю ярусами – отсюда и название нашей стройки. Но, наверное, не успели бы к сроку, если бы строили, как положено, по нормам… У нас весь цикл работ был по минутам – не преувеличиваю! – расписан. И если шло опоздание на сутки, обязательно начальник строительства приезжал, а задержался на неделю – жди комиссию. И строители по-настоящему за каждую минуту сражались, понимали ей цену… Потому-то самые невероятные предложения тщательно изучались и, что показательно, использовались! К примеру, водовод к стартовому комплексу. Мороз на дворе лютый, а мы все-таки решаем воду пускать. Инженеры посчитали: не должна замерзнуть. Хоть некоторые авторитеты и сомневались, доверились именно рядовым инженерам. Они ведь сами водовод тянули, неужели загубят своими руками!

Пустили воду, а она не идет. Тут и до греха недалеко: замерзнет вода, порвет трубы. И вдруг – хлопок! Пошла вода… Оказалось, в трубе суслики гнездо соорудили. Какими расчетами можно было это учесть?

С каждым днем облако пыли над степью становилось все больше, поднималось ввысь, и уже за пятьдесят километров до станции пассажиры поездов замечали черную стену, заслонявшую солнце. Люди работали внутри этого тумана из пыли, в шутку они называли себя «мельниками», а воды на многих объектах, чтобы смыть пыль, не было.

Впрочем, здесь не было ничего… Все – материалы, хлеб и воду – приходилось привозить с «материка». И поэтому станция была забита составами, материалы сгружали рядом с полотном дороги, и на «пирамиде» – так назывался склад – сидел начальник базы, показывал где и какие материалы легче всего взять. Сотни машин подходили со всех сторон за материалами, грузились и отправлялись в степь – на юг, север, восток и запад, – везде шло строительство.

Шубников из Москвы вылетел в Ташкент. Он собрал сотрудников своего управления. Один из участников совещания так рассказывает о выступлении Г. М. Шубникова:

«Товарищи! – сказал он. – Нашему коллективу поручено новое строительство. В пустыне, вдали от городов, в совершенно не обжитом районе, мы должны построить комплекс сверхсложных современных сооружений и город для тех, кто их будет обслуживать. Объем работ очень велик – не меньше, чем на постройке крупной гидроэлектростанции на Волге, впрочем, пожалуй, еще больше, а срок очень мал. Для постройки ГЭС отводится 5–7 лет, из которых пару лет на подготовительные работы, нам же – не более двух лет. Усложняет работу полное отсутствие местных строительных материалов. Никакой базы на месте нет. Жилья нет. Начинать придется с нуля. Климат резко континентальный: летом – жара, зимой – мороз при сильнейших ветрах. Работа потребует максимальной самоотдачи, максимального напряжения сил и физических и духовных… Я это говорю не для того, чтобы запугать вас, надо трезво оценить