Дана не могла ни шевельнуться, ни ответить. Этот вопрос преследовал ее с той самой секунды, когда двери лифта открылись и перед ней предстал Кейн Уильямс во плоти. И теперь этот вопрос эхом отдавался у нее в мозгу, заглушая все иные голоса — в том числе и голос рассудка.

Он шагнул к ней, обнял за талию и приподнял ее голову за подбородок. Дана бестрепетно смотрела ему в лицо. Вот она и увидела пирата без маски. Губы его склонялись все ближе, ближе — и Дана не собиралась избегать поцелуя. Ее охватило то же счастливое безрассудство, что и тогда, на балу; не думая о последствиях, она жаждала одного — узнать, как это будет теперь.

Кейн прильнул к ее губам. Дана прикрыла глаза, всецело отдавшись наслаждению. В поцелуе Кейна не было требовательности — только нежность, утонченность, ласка. Он пробовал ее на вкус, пил маленькими глотками, словно драгоценное вино, чувственно проводя языком по губам, но не вторгаясь внутрь. И сама нежность этого поцелуя доводила Дану до исступления, заставляя содрогаться в предвкушении чего-то большего.

Мечты одиноких ночей сбылись: Дану целовал мужчина, которого она когда-то любила всем сердцем, по которому тосковала долгие унылые годы. Как мечтала она повернуть время вспять и вновь испытать те радость, волнение и кипучую страсть, которые они в давние времена делили друг с другом! Не помня себя от счастья, Дана обняла Кейна за шею и прижалась к нему всем телом, молчаливо моля о более страстном поцелуе.

Он зарылся рукой в ее густые кудри, а другую руку — ту, что лежала на талии, — опустил ниже и с силой прижал бедра Даны к своим. Дана с особой ясностью ощутила, какие они с Кейном разные — и вдруг ей безумно, до боли захотелось увидеть его обнаженным, возбудить в нем желание, слиться с ним воедино. Забыть о годах, проведенных в разлуке, — пусть все будет, как в первый раз…

Кто из них первым углубил поцелуй? Этого Дана не знала, да и не хотела знать. Это просто случилось: языки их встретились, и томительное предвкушение разрешилось взрывом страсти. Они сливались в поцелуе, не в силах насытиться друг другом, забыв о гордости, о самообладании, о приличиях — обо всем, решительно обо всем заставили их забыть взбунтовавшиеся первобытные инстинкты.

Дана ощутила тугое давление возбужденного мужского естества и, в восторженном самозабвении крепче прижавшись к Кейну, задвигала бедрами. Он в ответ сжал рукой ее ягодицы и еще теснее прижал к себе, не скрывая, да и не желая скрывать своей чувственной жажды.

Оторвавшись от ее уст и глотнув воздуха, он прошептал хрипло:

— Мы оба этого хотим.

— Да…

Не только голос — все тело Даны откликнулось на эти слова.

— Не здесь, — с трудом выговорил Кейн. — Не здесь и не сейчас.

— Ох!

Она и забыла, что они стоят посреди кабинета. Туман возрожденного желания застилал ей глаза, и все происходящее казалось сном.

Кейн взглянул ей в глаза. Шоколадно-карий взгляд его проникал, казалось, в самую душу.

— Сегодня вечером ты свободна?

— Да…

Сладостное облегчение охватило Дану — он готов продолжить начатое!

— Я приеду к тебе. В девять.

— Ко мне?

Но откуда он знает?..

— В документах есть твой адрес, — объяснил Кейн.

— А-а. Если хочешь, приезжай пораньше. Я приготовлю ужин и…

— Нет. До девяти я занят.

— Занят? — Дана поймала себя на том, что последние несколько минут только и делает, что как попугай повторяет его слова.

— Ты тоже скоро начнешь работать до девяти. Если, конечно, настроена серьезно вести свое дело.

— Да… да, верно.

Дана не узнавала себя — взрыв страсти заставил ее забыть даже о заключенном контракте!

Отступив на шаг, Кейн пригладил ее растрепанные кудри.

— Мне всегда нравились твои волосы, — заметил он с лукавой усмешкой.

— Так это волосы привлекли тебя в Кармен? — спросила Дана, надеясь, что ответ будет «да» — ведь это означало бы, что Кейн помнил о ней.

Он пожал плечами, и глаза его слегка затуманились.

— Скорее, вся она. Кармен — очень сексуальный образ.

Это верно, подумала Дана. И все же такой ответ ее разочаровал.

— Как и корсар, — почти машинально откликнулась она.

— Счастливое совпадение. А сегодня — еще одно. Но вечером совпадений не будет. Все произойдет по нашей воле, верно, Дана? — И, прищурившись, Кейн вгляделся в ее лицо.

Тело Даны еще ныло от неудовлетворенной страсти.

— Да, — согласилась она, хотя сердце больно кольнуло при мысли, что речь между ними идет о сексе, и ни о чем ином.

Но сегодня вечером, торопливо напомнила она себе, все будет иначе. Они проведут вместе несколько часов, смогут понять, что произошло с ними за эти годы и чего они хотят друг от друга. В Дане пробуждалась надежда на новое начало… надежда склеить то, что они когда-то разбили.

Кейн вернулся на свое место, взял со стула ее портфель и положил на стол.

— Тебе нужно будет снять копии с подписанных документов, — сказал он, возвращая ее на землю из мира грёз.

— Еще раз спасибо, Кейн! — радостно поблагодарила Дана и, открыв портфель, начала складывать туда бумаги.

Вдруг в голове ее сверкнула одна мысль… сказать по правде, довольно грязная мыслишка. Но Дана не привыкла скрывать свои сомнения — не стала молчать и сейчас.

— Скажи, на твое решение не повлияло то, что… что…

Его лицо затвердело, глаза стали холодными, как камень.

— У меня нет привычки покупать женщин.

— Нет, конечно нет!.. Тебе и не нужно… — пробормотала Дана, с ужасом понимая, что вслед за одной ужасной ошибкой совершает другую. Разумеется, Кейну нет нужды платить женщинам. Они, должно быть, в очередь выстраиваются, чтобы залезть к нему в постель! Отчаянно желая объяснить свое подозрение, она поспешно добавила: — Дело в том, что мой отец…

— Я — не твой отец, — холодно ответил Кейн.

Еще один промах! Зачем было упоминать человека, которого Кейн ненавидит — и вполне справедливо? Не доверяя больше предателю-языку, Дана взмолилась о прощении красноречивым взглядом.

Губы Кейна чуть дрогнули в невеселой улыбке.

— Все в порядке, Дана. Твой проект принят. Контракт заключен. Дальше все зависит от тебя.

Она судорожно вздохнула.

— Спасибо, Кейн… за то, что веришь в меня.

Твердо решив держать рот на замке, Дана защелкнула замок портфеля и встала, готовая уйти.

— Значит, увидимся сегодня в девять?

— Я человек слова, — сухо ответил Кейн и, проводив ее до выхода, распахнул перед ней дверь.