— Отлично! — Он улыбнулся. — Тогда — до новой встречи.

Но Дана не улыбнулась в ответ.

— Только помни, что я тоже человек.

Что за странные нотки прозвучали в ее голосе — неужели уязвимость? Чего же она от него хочет?

— Дана, я помню об этом! — заверил Кейн. Разумеется, помнит и уважает в ней личность — достаточно подумать о том, с каким упорством она защищает свою независимость от деспотичного отца!

— Тогда и веди себя со мной, как с человеком! — внезапно взорвалась Дана — щеки окрасились гневным румянцем, глаза полыхнули яростью. — А не как с куклой: взял, поиграл и бросил! Если не можешь остаться — хотя бы объясни почему!

Ее неожиданный гнев вызвал у Кейна ответную реакцию. А сама-то она как с ним обращалась? Сбежала, исчезла на десять лет! Когда он в ней нуждался, ее не было рядом! А теперь — слишком поздно. Он не обязан ничего ей рассказывать.

Но гнев тут же уступил место трезвому размышлению. Если он намерен встречаться с Даной и дальше, то рано или поздно должен будет рассказать ей о своих семейных обстоятельствах. А Кейн не сомневался, что захочет с ней увидеться еще не раз и не два.

— Дана, у меня есть обязательства перед родными. Мама не засыпает без болеутоляющих…

— Ты все еще живешь с матерью? — недоверчиво прервала она.

— Несколько лет назад у нее был инсульт. Теперь она — инвалид. По-твоему, я должен был сдать ее в дом престарелых?

На лице Даны отразились потрясение и стыд.

— О… прости, Кейн!

— Я забочусь о ней, а она присматривает за моей дочерью.

— У тебя… дочь? — сдавленно переспросила Дана — очевидно, к такому открытию она была не готова.

Дочь, которая могла бы быть твоей, горько подумал Кейн.

— Мамины болеутоляющие таблетки действуют как снотворное, поэтому она не принимает их, пока я не вернусь домой, — боится не проснуться, если что-нибудь понадобится Джессике. Ей всего три года, и я не хочу оставлять ее на ночь без присмотра.

— Три года… — рассеянно повторила Дана.

— Да. Так что я должен идти.

— О, Кейн, я же ничего не знала! — воскликнула она.

Он взглянул в ее умоляющее лицо, обрамленное разметавшимися черными кудрями, на бесконечно желанное тело, доставившее ему сегодня неземное наслаждение, и голос его невольно смягчился, хотя в нем и сохранились иронические нотки.

— Откуда тебе знать? Ты ведь была в чужих краях.

— Ты мне позвонишь?

На миг Кейна охватило мстительное желание ответить «нет». Но что толку платить за старые обиды, если сейчас он нуждается в Дане — как и она в нем?

— Да. Скоро, — твердо ответил он. — Спокойной ночи, Дана.

Он повернулся к двери, снял цепочку…

— Мы… мы так и не выпили шампанское.

Обернувшись, Кейн бросил взгляд на бутылку шампанского, сиротливо стоящую на кухонном столе. В следующий раз, подумал он, и на губах его выступила легкая улыбка.

— Выпили. Мы пили весь вечер. Лучшее шампанское, какое только могли пить вместе.

Это было правдой — по крайней мере, для него. Ни горечь прошлого, ни неопределенность будущего не мешали Кейну сегодня наслаждаться страстью. Их с Даной не связывают узы страсти, не сковывают цепи долга; они — просто мужчина и женщина, возжелавшие друг друга и по обоюдному согласию удовлетворившие свое сладостное желание. Оба наслаждались каждой минутой этого вечера, оба сполна ощутили сладость любви, избегнув ее неизбежной горечи. И ничего дурного не было в такой связи. Ни грязи, ни пошлости, ни горечи.

— Самое лучшее, — тихо повторил Кейн и, кивнув Дане в последний раз, исчез за дверью.

Что бы ни случилось дальше, Кейн знал, что драгоценные воспоминания об этом свидании останутся с ним до конца жизни.

Чертовски беспокойно проведя ночь, Дана с трудом сосредоточилась на предстоящем дне. Каким-то сверхъестественным усилием воли ей удалось выкинуть из головы Кейна и обратиться к насущным делам. Первое, что сегодня предстоит сделать, — подать заявление об увольнении из детского сада, где она проработала последние полгода.

Однако встреча с Джулией Пембертон помешала Дане осуществить свое намерение немедленно.

— Дана! Подожди! — окликнула ее Джулия, увидев, как подруга решительным шагом направляется к воротам. Сама Джулия как раз высаживала из машины своего единственного отпрыска, четырехлетнего Роберта-младшего. — Расскажи, как прошла твоя встреча с Леггетом!

В памяти Даны немедленно всплыл с неимоверным трудом изгнанный оттуда Кейн; на этот раз — утренняя встреча с ним в офисе.

— С Леггетом я не разговаривала, — брякнула она, не подумав.

— Что? — изумилась Джулия. Поставив Робби на ноги, она захлопнула дверцу и торопливо повела малыша к воротам. — Так ты все-таки решила не связываться с этим делом?

— Ошибаешься, — торжествуя, поправила ее Дана. — Я уже получила деньги.

Джулия вскинула брови.

— Уговорила папочку раскошелиться?

Дана покачала головой и отворила дверь, пропуская Робби.

— Я была в инвестиционной компании, которую рекомендовал Роберт.

— Но ты же сказала…

— Дэниел Леггет был занят, и меня принял один из его партнеров.

— И согласился с тобой сотрудничать?

— Да.

— Кто же это был?

— Не все ли равно? — Дана пожала плечами.

— Роберт обязательно захочет знать, — настаивала Джулия.

Что ж, Роберт оказал ей большую услугу и заслужил ответный вежливый жест. Собрав всю свою волю, чтобы взглянуть любопытной подруге прямо в глаза, Дана ответила так равнодушно, как только могла:

— Кейн Уильямс.

— Кейн?!. — потрясенно ахнула та. — Неужели… тот самый Кейн, с которым ты…

— Да, тот самый.

— Как? Ты же рассказывала, что он учился на врача, а в свободное время подрабатывал садовником!

Дана беспомощно пожала плечами.

— Понятия не имею, с чего его вдруг потянуло в бизнес.

У Джулии заблестели глаза.

— Непременно выясню! Роберт должен знать… Ага, кажется, догадываюсь! Дело в давней вражде с твоим отцом! Кейн решил доказать, что способен зарабатывать деньги!

— Да что ты выдумываешь!

Лицо Джулии озарилось мечтательной улыбкой.

— Ты говорила, парень был от тебя без ума!

— А потом женился на другой! — отрезала Дана. Она не собиралась раскрывать подруге сексуальную подоплеку их возродившихся отношений — тем более, что сама не знала, выльются ли эти отношения во что-нибудь более глубокое. — Ладно, Джулия, мне пора.