— Он не на крыше, — уточнил Пашков. — А всего-навсего в классе. На четвертом этаже.

— Одна нога уже сломана, — подхватил Женька. — А вторая только сейчас сломалась.

— Бери носилки, — коротко скомандовал санитару врач.

Бригада «Скорой помощи», которую составляли врач, санитар и шофер, устремилась следом за ребятами на четвертый этаж к девятому «Б». Замыкала шествие пожилая гардеробщица Екатерина Тимофеевна. Как ветеран этой школы, она не могла упустить такого события.

К дверям класса все прибыли со звонком. Пашков не без гордости посмотрел на Женьку. Замысел воплотился. Литература была сорвана. Теперь Лешку волновало, как пройдет разоблачение Марата.

Впрочем, раненый Ахметов, похоже, произвел на бригаду «Скорой помощи» сильное впечатление.

— А гипс кто уже наложил? — строго взглянул на Ахметова врач. — Зачем нас-то вызывали?

— Это вчерашняя травма, — простонал Ахметов. — А сейчас… вторая…

И он схватился за ту ногу, которая была без гипса.

— Спортом надо заниматься, — назидательно произнес врач. — Тогда правильно падать научишься.

— Так я же спортсмен! — взвыл Марат. — Это, — потыкал он в гипс, — как раз на ринге случилось.

— Во время соревнований, — уточнил Савушкин.

— А сейчас он в классе упал, — прогудел Роман Иванович. — Видимо, у Ахметова после травмы вестибулярный аппарат нарушился.

— Во, во, он самый, — простонал Марат, злобно при этом косясь на Лешку.

Пашков невольно поежился. И мысленно возблагодарил судьбу, что Ахметов не может сейчас самостоятельно подняться. Хотя вообще-то Лешка никакой вины за собою не чувствовал. Вогпервых, они обо всем договорились с Маратом заранее. А когда тот в последний момент уперся, Лешка его и толкнул-то совсем легонечко. Можно сказать, даже бережно. Чего тут обижаться?

Пока Пашков предавался размышлениям, врач осматривал ногу Ахметова. Вынесенный вердикт поверг в совершеннейший шок как Компанию с Большой Спасской, так и Борю Савушкина.

— То ли перелом. То ли трещина, — сказал врач. — Надо срочно везти на рентген. А вы, — повернулся он к Роману Ивановичу, — сообщите родителям.

Санитар и шофер положили Марата на носилки. — А куда вы его повезете? — осведомился Роман Иванович.

— В Склифосовского, — отвечал врач. — Рядышком. Чего далеко тащить.

— Родителям я сам сообщу, — простонал Марат. — Дайте сумку. У меня там мобильный.

Пашков услужливо кинулся к двери, возле которой лежала сумка Марата.

— Вот. Возьми.

Тот вырвал у него из рук сумку. Вытащив телефон, он слабым голосом произнес:

— Папа. Другую сломал… Нет, не руку, а ногу… Безо всякой разборки… Сам упал… — Марат свирепо воззрился на Пашкова. — В общем, жми к Склифосовскому… Да меня на рентген туда везут.

Рука Ахметова безвольно опустилась на носилки.

— Теперь тащите, — простонал он.

Бригада «Скорой помощи» и Марат уехали. Судя по реакции класса, было ясно: даже богдановские, не слишком хорошо относившиеся к Ахметову, приняли его игру за чистую монету. Что же касается Романа Ивановича, то он, обратившись к Олегу, сказал:

— Как узнаете про Ахметова, сразу мне сообщи. А то я волнуюсь.

И, тяжело вздохнув, пожилой литератор покинул класс.

— Вообще-то мне Романа даже как-то жалко, — уже выйдя в коридор, призналась друзьям Таня.

— Переиграл Марат, — согласился Олег.

— Мог бы обойтись и без «Скорой», — поддержала Катя.

— Теперь-то уже все равно, — возразил Пашков. — Ну, сделают ему там рентген. Скажут, что ничего страшного нету. Я, главное, чего боялся? Врач мог сразу засечь, что он симулирует. Но, видно, на наше счастье, попался какой-то неопытный.

— Мне одно непонятно, — задумчиво произнесла Таня. — Зачем Ахметов отца вызвал?

— Для отмазки, — убежденно заявил Пашков. — Ежу понятно, что Марат никому не звонил. Просто сделал вид. Вот и получилось очень правдоподобно. А если бы он этого не сделал, дяде Хаме позвонил бы Роман. Тогда бы поднялась настоящая паника.

— Не ожидала я такого от нашего Маратика, — с невольным восхищением произнесла Катя. — По-моему, после сегодняшнего представления его можно принимать в труппу любого театра.

— Причем без экзаменов и высшего образования! — хохотнула Моя Длина.

— Чует мое сердце, добром это представление не кончится, — хмуро взглянул на друзей Темыч.

— Меня уже от твоего сердца тошнит, — сказала Катя.

— И вообще, Темыч, — подхватил Женька. — Не знаю уж, как для тебя, а для меня все кончилось замечательно. Теперь не придется Роману пересдавать «Господ Головлевых».

— Фирма веников не вяжет, — счел своим долгом подчеркнуть свою значимость Пашков. — Прошло все четко. Только Марат немного перестарался. Но это от недостатка опыта.

— И впрямь молодец, Ребенок, — похвалила Моя Длина. — Очень четко сработано.

— Вот это и подозрительно, — ехидно произнесла Катя.

Остальные усмехнулись. Обычно даже самые элементарные расчеты Пашкова где-нибудь, да давали сбой, что оборачивалось для окружающих порой малыми, а порой и большими катастрофами.

— Перестань, Катька, — к восторгу Пашкова, вступилась за него Моя Длина. — Ребенок всех- нас спас. А победителей не судят.

Лицо Темыча приняло скептическое выражение. Сердце его продолжало «чуять», однако, взглянув на Катю, он промолчал. Звонок возвестил о начале второго урока. Ребята отправились на биологию. Уже подходя к кабинету, Моя Длина сказала:

— Отсидим этот урок, а потом звякнем Марату на мобильный. Интересно, как он там выкручивается.

Биология для Компании с Большой Спасской тянулась уж очень долго. Мыслями все они были с Маратом. Едва началась перемена, нетерпеливый Женька первым потребовал:

— Машка, звони.

Школьникова извлекла из рюкзачка телефон.

— Маратик, — кокетливо проговорила она в трубку. — Как ты там? Отвертелся? То есть? — Ребята увидали, как у Школьниковой медленно вытягивается лицо. — Да ты что? — У Машки сделался такой взгляд, будто она вместо холодной воды внезапно глотнула кипятка. — Замогильно!

— Чего там? Чего там? — проорал Женька.

— Изыди, — отпихнула его Школьникова. — Нет, Маратик, это я не тебе. Так чего со второй ногой… Трещина? Ну, зашибись-умри!.. Будут гипс накладывать? Вот травка зеленая!

Настала длинная пауза. Впрочем, остальным уже было в общих чертах ясно, что Темино сердце чуяло не зря.

— Лешка-то? Пашков? — наконец, снова заговорила Моя Длина. — Тут стоит. Куда ему деться? Чего-о?..