– Я скажу Вики, чтобы она с ней связалась, – сказал доктор Гудейкер, делая запись в карте Сары. – Если она не будет возражать, то и я не против.

– Я просто не хочу рецидива, – сказала Сара.

– Я знаю. Мы не можем предсказать… ваша опухоль труднодоступна и довольно агрессивна для крупноклеточной лим… – Он прервал себя на полуслове.

Доктор Гудейкер верил в ум и интуицию Сары, и не было необходимости озвучивать все свои опасения. Она может выжить, а может и нет. Сара знала, насколько рак мучителен: она видела, как умирала ее мать, прикованная к постели на острове Элк. Она видела, как отец практически высох от горя.

– Я хочу повидать сына, – тихо сказала она, сдерживая эмоции. – Хочу съездить домой.

Он кивнул:

– Но будьте осторожны. Если появятся симптомы онемения или покалывания, позвоните мне немедленно.

– Спасибо, – сказала Сара, просияв, как будто выиграла гонку.

– Жду вас через месяц, – строго, как всегда, сказал доктор Гудейкер, собираясь выйти из кабинета.

– Доктор Гудейкер, – остановила его Сара, набравшись смелости. Она никогда не спрашивала его ни о чем личном. – А как ваш отец? – Во время последнего визита она слышала от Вики, что у его отца был сердечный приступ.

– Ему лучше. – Доктор удивленно взглянул на Сару, как будто спрашивая, откуда она узнала об этом. – Но он живет во Флориде, и за ним ухаживает мой старший брат. Он просто ангел! – Губы его растянулись в улыбке, а в глазах светилась любовь.

Сара прекрасно знала, что такое любить на расстоянии, беспокоиться до изнеможения, доверять заботу другому человеку.

– Рада, что у вас такой замечательный брат!

Немного помедлив, доктор вышел, и дверь мягко закрылась за ним.

Оставшись одна, Сара постаралась унять волнение. Упражнения успокаивали ее, поэтому она вытянула руки перед собой, затем развела их в стороны… У Сары никогда не было брата, как у доктора Гудейкера, никогда не было такого ангела в ее жизни. Но она вдруг подумала об Уилле Берке, который обнимал ее на ярмарке и который повезет ее домой. К Майку.

Уилл ехал по длинной дороге, которая шла вверх по Уиндмер-хилл, петляя по дубово-сосновому лесу. Прошлой ночью выпал снег, и ветки низко клонились под его тяжестью. На самом верху взору открывалась широкая, покрытая снегом лужайка, окаймленная самшитами с шапками снега, которые образовывали живую изгородь. Была пятница, полуденное время, и он ехал за Сьюзан.

Шикарный каменный особняк Джулиана стоял с важным видом, затмевая зимний пейзаж. Два старых «феррари» были припаркованы за поворотом, а в гараже виднелся «Порше 356». Уилл припарковал машину, пытаясь подавить досаду на то, что с этим человеком живут Элис и его дочь.

Ожидая Сьюзан, он был удивлен, когда Элис вышла ему навстречу. При виде ее у него перехватило дыхание. Она все еще оставалась самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел: кремовый цвет кожи, голубые миндалевидные глаза, золотистые волосы, стройная женственная фигура. Она шла по снегу в коротких черных сапожках. На ней был надет серый облегающий тренировочный костюм.

– Она попросила передать, что задерживается на несколько минут, – поспешно сказала Элис.

– Нет проблем, – ответил Уилл.

Он вышел из машины и облокотился на дверку. На нем были джинсы и старый зеленый свитер. Морозило, но он поборол порыв предложить Элис кожаную куртку, которая лежала на заднем сиденье.

– У нее участились приступы астмы.

– Почему? Что случилось?

– Ничего особенного. Она доводит себя до приступа только для того, чтобы повлиять на окружающих. Я не обвиняю ее, она многое пережила, но ей необходимо всегда быть в центре внимания.

– Я тоже этого хотел, когда мне было пятнадцать.

– И так продолжается до сих пор, – сухо сказала Элис, пристально глядя на его ботинки.

Это была пара старых ботинок фирмы «Дунхэм», коричневая кожа сильно износилась и потерлась, подметки были недавно заменены. Ему было интересно, помнит ли она, что они были куплены ею в первую зиму их пребывания в Форт-Кромвеле.

– Я хотел сказать о Дне благодарения… – начал Уилл.

Элис резко подняла голову:

– О Дне благодарения? Сьюзан останется с нами. У нас есть планы…

– Постой, – сказал Уилл, поднимая руку.

Боже, простейший разговор становится таким напряженным, любой вопрос обсуждается, как на переговорах! Он не мог удержаться от воспоминаний прошлых лет, когда разговор о Дне благодарения вращался вокруг Фрэда и Джона Алдена, которого он играл в школьной пьесе, и Сьюзан, игравшей странницу, в родительский дом которой они должны были пойти. Они вместе решали, что подавать на ужин: сладкие или тыквенные пирожки или и то и другое.

– Она ведь все праздники проводит со мной, Уилл! Это было частью нашего соглашения! – Жесткие ноты зазвучали в ее голосе.

– Расслабься, Элис. Я просто хотел сказать, что меня не будет в городе на День благодарения.

– Прекрасно! А куда ты едешь? – спросила она, подняв васильковые глаза, в которых промелькнуло новое чувство: беспокойство?

Уилл слышал о женах, которые потеряли счет своим бракам, и у которых возникало непреодолимое любопытство в отношении образа жизни их бывших мужей. Может, именно это чувство пробудилось и в Элис?

– У меня чартерный рейс в Мэн. Думаю, тебе следует знать это на тот случай, если я вдруг понадоблюсь. Понимаешь? Но я уверен: с Сикрит все будет в порядке.

– С Сикрит? Боже, Уилл! – взорвалась Элис. – Мы назвали ее Сьюзан. Ты хотел дать ей имя, полное силы, в честь той, на кого она могла бы равняться…

– Сьюзан Мэллори… – сказал он, вспомнив о своей бабушке.

– Не потакай этой чепухе с «Сикрит». Если хочешь знать, я думаю, что это какое-то психическое нарушение. Джулиан полагает, ей нужна профессиональная помощь.

– А разве ты не говорила ему, через что нам пришлось пройти с того момента, когда мы впервые появились в Форт-Кромвеле? – не сдержался Уилл.

– Конечно, говорила. Он знаком с доктором Дэрроу…

Элис в волнении стиснула пальцы, и на них сверкнули самое большое бриллиантовое кольцо, какое ему когда-либо доводилось видеть, и обручальное кольцо в изумрудно-бриллиантовом оформлении.

– Привет! – крикнула Сьюзан, выбежав через парадную дверь со своим рюкзаком, спортивной сумкой и маленьким свертком.

Она стояла там, как звезда, которая только что вышла на сцену: сияющая улыбка, театральная поза, безграничная энергия, распахнутые руки для приветствия обожающей публики. Ее родители были слишком расстроены, чтобы зааплодировать. Уилл слегка улыбнулся, протягивая левую руку, чтобы обнять ее, когда она бежала к нему по снегу.