Он нахмурился. А что, если он ее не встретит?

– Прости, Калия, но, быть может, тебе повезло. Могло быть иначе – выбирала бы та сама, но не нашла то, что искала.

– Лучше так, чем быть… к-куском мяса на базаре.

– У каждого свой долг, – спокойно и мрачно заметил Артас. – Твой – выйти за того, кого укажет отец, мой – женится на той, что будет хорошей королевой.

Он резко встал.

– Мне жаль, Калия.

– Артас… Куда ты?

Он не ответил, промчался через дворец к конюшням и, не дожидаясь конюха, сам вскочил на Непобедимого. Артас знал, что это всего лишь отсрочка, но успокоить в четырнадцать лет может и временное решение.

Он откинулся на спину Непобедимому, белая грива хлестала его лицо. А конь скакал все вперед, и в каждом его движении были сила и изящество. Артас от всей души улыбнулся. Никогда он не был так счастлив, как верхом на этом коне, когда они оба сливались в единое прекрасное целое. Он очень долго ждал возможности проехаться на коне, которого знал с самого рождения, но это того стоило. Они были прекрасны. Непобедимому от него ничего не было нужно, разве что вырваться из тесных конюшен, точно так же, как Артас хотел вырваться со двора. И вместе они так и сделали.

Артас любил так скакать. На востоке от Столицы, возле усадьбы Бальнира, было несколько холмов. Непобедимый мчался вперед, взрывая копытами землю, прямо к краю обрыва. Он резко развернулся – несколько камушков полетели вниз – и поскакал вдоль узкой тропы. Его сердце бешено стучало вместе с сердцем Артаса. Тот повел коня налево, вдоль вала, самым коротким путем к имению Бальнира. Непобедимый не был против, как не был против и прыгнуть через обрыв. Они собрались с духом, и в один прекрасный миг всадник с замершим сердцем полетел вместе с конем. Они мягко приземлились на траву и умчались вдаль.

Непобедимые.

– Как видите, Ваше Высочество, – сказал генерал-лейтенант Эделас Блэкмур, – налоги расходуются целесообразно. Нами были учтены все меры предосторожности. Фактически, система безопасности здесь настолько сильна, что нам удалось даже устраивать гладиаторские бои.

– Как мне и рассказывали, – ответил Артас, осматривая Дарнхольд вместе с командиром лагерей для военнопленных орков. Крепость сама по себе не была лагерем, скорее руководящим центром для остальных лагерей, она была огромна, и в ней витала атмосфера праздника. Воздух в этот яркий осенний денек был бодрящим, синие и белые знамена трепетали под бризом над крепостью. Ветер развевал длинные черные, как крылья ворона, волосы Блэкмура и подхватывал плащ Артаса, пока они прогуливались вдоль крепостных валов.

– Вы обязательно должны это увидеть, – настаивал Блэкмур, заискивающе улыбаясь принцу.

Эта неожиданная проверка была идеей Артаса. Теренас похвалил его за инициативу и милосердие.

– Мы должны это сделать, отец, – говорил Артас, хотя не последняя по списку причина его поездки состояла в том, чтобы убедиться в правдивости слухов о домашнем орке, которого содержал генерал-лейтенант. – Мы должны быть уверены, что деньги идут в лагеря, а не в карман Блэкмуру. Мы должны выяснить, действительно ли он заботится о гладиаторах, и не пошел ли Эделас по стопам своего отца.

На отце Блэкмура, генерале Эделине Блэкмуре, лежало клеймо предателя, которого осудили и признали виновным в продаже государственных тайн. Хотя эти преступления имели место, когда его сын был совсем ребенком, клеймо пристало к Эделасу на всю его жизнь. Только многочисленные победы и особая свирепость в войне с орками позволили Блэкмуру пойти на повышение. Однако Артас не мог не почувствовать от дыхания генерал-лейтенанта запаха ликера, и это уже с самого утра. Он подозревал, что такая специфическая информация не будет для Теренаса чем-то новым, но он в любом случае должен был внести это в свое донесение.

Артас посмотрел вниз, притворившись, что ему интересно наблюдать за кучей охранников, стоящих, словно штык. Он подумал, а были ли они также внимательны, когда за ними не наблюдал их принц.

– Я с нетерпением жду сегодняшней встречи, – сказал он. – Так я увижу вашего Тралла в действии? Я наслышан о нем.

Блэкмур усмехнулся, обнажив белые зубы и поглаживая свою аккуратную козлиную бородку.

– Вообще-то мы не планировали выпускать его сегодня, но для Вас, Ваше Высочество, я подберу ему пару достойных соперников.

Через два часа обход по лагерю был окончен, и Артас согласился разделить вкусный обед с Блэкмуром и молодым лордом по имени Каррамин Лангстон, которого Эделас представил как “мой протеже”. Артас инстинктивно ощутил неприязнь к Лангстону, заметив его изнеженные руки и вялое поведение. По крайней мере, Блэкмур добился своего титула; а этот мальчишка – Артас думал о нем, как о мальчишке, хотя Лангстон был старше семнадцатилетнего Артаса – получил все на тарелочке с золотой каемочкой.

– Что ж, мне все досталось точно так же, – подумал принц, но он также знал, что королям иногда приходиться приносить жертвы. Было похоже, что Лангстон никогда себе ни в чем не отказывал. И сейчас он не собирался ограничивать себя, глотая мясо лучшего сорта, кучу выпечки и не ограничиваясь одной кружкой вина, чтобы всё это запить. Блэкмур, напротив, ел скромно, но пил даже больше Лангстона.

Неприязнь Артаса к ним стала еще сильней, когда к столу подошла совсем юная девушка из прислуги, и Блэкмур позволил себе дотронуться до нее самым грубым образом, как будто она была его собственностью. Девочка с золотистыми волосами, одетая по-простому, с красивым лицом, не нуждавшимся в женских уловках, лишь улыбнулась, как будто все было в порядке, но Артас увидел в ее синих глазах несчастье.

– Это Тарета Фокстон, – представил ее Блэкмур, все еще лаская руку девочки, пока она собирала посуду. – Дочь моего слуги, Таммиса, с которым, уверен, вы встретитесь позже.

Артас одарил девушку благожелательной улыбкой. Она напомнила ему Джайну – своими волосами, блестящими как солнце, и загорелой кожей. Она тут же улыбнулась в ответ, а затем скромно отвела взгляд, уже собрав всю кухонную утварь, быстро сделала реверанс и поспешно удалилась.

– Скоро Вам предоставят точно такую же, – заявил Блэкмур, посмеиваясь. Артасу потребовалась секунда, чтобы понять смысл сказанного, после чего он зажмурился от удивления. Те двое лишь сильнее загоготали, и Блэкмур поднял свой кубок.

– За светловолосых дам, – сказал он мурлычущим голосом. Артас оглянулся назад, где была Тарета, подумал о Джайне и, переступив через себя, поддержал тост.

Уже через час Артас забыл о Тарете Фокстон и своем негодовании. Его голос охрип от крика, его руки болели от аплодисментов, в общем, он отлично проводил время.

Поначалу он чувствовал себя неуютно. Сначала на арене бились животные, натравленные друг на друга, борясь до смерти безо всяких на то причин, кроме как для удовольствия публики.