хватит! Ты противен мне, - она оттолкнула его ногами, - противен! Я брезгую... - её передёрнуло.

- В каком смысле? - он поглядел на неё, в недоумении хмуря брови.

- Все те женщины, все они... и ты...

- Симпатичная, - она нагнулся, - какие женщины?

- Уйди! - встала, надевая футболку, ненавидя себя и его.

- У тебя разве не было мужчин, Симпатичная. Какое это сейчас имеет значение?

- Не было, - выплюнула.

- Что? - в растерянности.

- Не было, а ты... ты мне противен, я не могу... ты ведь так же других держал и целовал, и... ты противен мне,  сейчас... тем более.

- Сейчас?

- Да! - закричала, - Уходи.

Он быстро вышел.

Часть четвёртая

Сергей

Первым желанием, когда он закрыл дверь, было напиться в хлам. Но Сергей понимал, что это не решит его проблемы, ни с Майей, ни с самим собой.

Он проигнорировал настойчивый внутренний голос и просто приехал домой и, после тупого просмотра телевизора, лёг спать, утром вышел на работу, и так все последующие дни, пока ему не подвернулся заказ,  не самый выгодный или интересный, но где требовалось уехать из города. И он уехал. Сергей понимал, что это бегство от ситуации и от себя, но...

Он позвонил пару раз Майе, она глухо ответила, что им не о чем разговаривать, и, вероятно она была права. Всему своё время, и невозможно войти в одну реку дважды, как бы ни хотелось.  Берега будут те же, но это самообман.

Майя изменилась, стала более закрытой и сдержанной, вероятно, и он изменился, и им, сегодняшним, было не по пути, как бы ни хотелось верить в обратное.

К своему ужасу, он почти не помнил тот эпизод с девушкой, который послужил причиной ухода Майи, что-то смутное, какими-то неясными обрывками, но такими же обрывками он помнил всё, что происходило за два месяца до того дня. То, что он узнал, подкосило его, он не понимал и даже не верил врачам, но сходил не к одному, и убедился в правильности диагноза и выводов. Сразу три врача, хороших, лучших в своей области, не могли настолько фатально ошибаться. И он готов был принять этот факт, поначалу он даже не до конца осознавал, что это может означать для него, для них. Ночная истерика Майи, после начала критических дней, расставила всё по местам. Она хотела семью, судорожно, полноценную семью и, конечно, она хотела детей и не одного.

Тогда он попытался сказать ей, заверить, что дело вовсе не в ней, но она плакала, даже кричала, и говорила, что не сможет так, не сможет, ей был необходим ребёнок. Это было похоже на одержимость, включившийся инстинкт, природа во всей своей мощи.

И он отступил, малодушно промолчал, что и стало началом конца. Он не мог дать то единственное, чего хотела Майя. Она никогда не заикалась о дорогостоящих машинах или брендовой одежде, никогда не вздыхала у витрин ювелирного магазина и не упрекала Сергей в том, что он продолжил учёбу, тем самым сократив возможность своего заработка. Они выросли в простых семьях, со средним достатком, и были рады тому, что имели. Главное - у них было своё жильё, невероятная роскошь, по меркам их окружения и самой пары.

Но именно то, чего хотела Майя, он дать ей не мог. Он мог бы отговорить её, сказать - не время, потом, позже, но... имело ли это смысл? В те дни он всё глубже и глубже погружался в свои сомнения и нервное ожидание Майи. В конце концов, он начал чувствовать, что предаёт её, обманывает при каждой близости, и их, некогда бурные, сексуальные отношения стали сходить на нет, пока однажды он просто не смог... не смог, словно ему не к двадцати пяти, а семьдесят. Не смог он ещё раз, и ещё... даже в мыслях он ощущал полную половую беспомощность...

Конечно, сейчас он понимал, что следовало поговорить с Майей и сходить к врачу, ведь никаких физиологических причин для его состояния не было, но он просто стал отдаляться от своей любимой, пока однажды, воспользовавшись ситуацией, не познакомился с какой-то девушкой и не привёл её домой. Тогда у него всё получилось, но не принесло и толики облегчения - это всё, что он помнит об этом.

На следующий день он нашёл пустой дом, смятые выписки и медицинские заключения, которые лежали на дне комода и случайно не могли оказаться раскинутыми по центру широкой кровати.

Она ушла, не поговорив, не сказав «прости», не озвучив ничего... Он понимал, даже тогда, почему она так поступила, просто отчаянно нуждался в её словах, объяснениях...

Потом, пока лежал в токсикологии, у него было много времени подумать. Неспешные беседы с лечащим врачом, сорокалетним подтянутым мужчиной, который проникся к молодому парню симпатией, привели в относительный порядок мысли Сергея. И он принял решение жить. И желательно жить полноценно, не он давал себе эту жизнь, не ему и решать, как ею распоряжаться, а видя слёзы в глазах старшей сестры и матери, он пообещал себе, что больше никогда не позволит себе окунуться в подобную бездну отчаяния. Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Майя имела право искать своё «лучше».

Его отношения со всеми последующими женщинами складывались ровно, практически никак. Не так уж он и любил менять женщин, предпочитая более-менее постоянные связи, тем не менее, не отказывая себе в походах «налево», но и углубляться в какие-либо отношения не стремился.

Он ещё был в том возрасте, когда окружающие его женщины хотели вполне определённого - брака и детей, а именно последнее он и не мог дать. Находилась пара женщин готовых принять это... но Сергей прекрасно понимал, что это действие момента, что рано или поздно природа возьмёт своё, и его жизнь покатится по уже пройденному им пути. Но, скорее всего, он просто не хотел связывать себя обязательствами.

Все эти годы он любил одну девушку - Майю. И было бы нехорошо отказывать любой другой не только в детях, но и в любви.

Он планировал когда-нибудь жениться, может, после сорока, когда вопрос детей закрывается сам собой... но чаще он просто не думал об этом, сосредоточившись на работе, проектах, посвящая время семье - матери и племяннице.

Почти до лета он провёл в малознакомом городе, контролируя объект. Он часто общался с матерью, не держа на неё зла. Они поговорили практически на