— Впрочем, это не важно. Скажите ему, чтобы он договорился о встрече с мистером Рейнолдсом. И передайте, что дело срочное, не терпит отлагательств.

Алекс чувствовал, что ему сейчас нужен совет не только адвоката, но и священника. А также, возможно, вмешательство полиции, потому что Алекс был готов придушить эту лживую красавицу, принесшую ему так много несчастий.

— Я все передам ему, сэр, — заверил Альфред, но не тронулся с места.

Так у них было заведено. Однажды Алекс набросился на Альфреда с грубыми упреками во время одного из самых ужасных своих запоев. Тогда Алекс отчитал слугу за нерасторопность и небрежение своими обязанностями. «Ты что, не слышишь меня?! — не на шутку разошелся пьяный Алекс. — Я требую еще рома! Почему ты не позаботился, чтобы в доме всегда был ром?! Ты всегда убегаешь, не дослушав моих распоряжений, и поэтому не выполняешь своих прямых обязанностей!»

Через три дня, протрезвев, Алекс извинился перед слугой. Но с тех пор Альфред буквально смотрел ему в рот, стараясь не пропустить ни единого слова. Дворецкий удалялся лишь после того, как Алекс кивал ему, давая понять, что он свободен.

Шарлотта лежала, не снимая сорочки, на спине и дрожала всем телом от его ласк. Плотно сотканное хлопчатобумажное постельное белье было таким гладким, что на ощупь походило на атласное или шелковое. Шарлотта разметалась по постели, изнемогая от нежности. Он медленно провел пальцем по ее груди. Шарлотта выгнула спину, а ее пальцы крепче вцепились в его плечи. Жар распространился от груди к животу, а потом проник в лоно. Желание близости стало невыносимым. Шарлотта знала, что умрет, если он остановится.

— Тебе хорошо? Тебе нравится то, что я делаю? — спросил он сдавленным от желания голосом.

В его серых глазах пылала страсть, его горячее дыхание обдавало затылок Шарлотты, его палец продолжал свой эротический танец на ее груди, и она тихо стонала.

Через некоторое время Шарлотта стала корчиться и извиваться, накопившееся в ней мучительное напряжение требовало выхода, разрядки.

— Откройся мне, — попросил он и припал губами к ее соску.

Из груди Шарлотты вырвался крик восторга. Это был момент экстаза. Она раздвинула ноги, готовясь впустить его. Он нащупал ее горячий влажный набухший клитор, и Шарлотта сунула кулак в рот, чтобы заглушить рвавшиеся из груди крики. Однако вскоре им обоим наскучила эта игра.

Продолжая посасывать ее грудь, Алекс убрал руку и вошел в ее лоно. Его член глубоко погрузился во влагалище. Потрясенная Шарлотта всхлипнула, а затем издала порывистый вздох облегчения, испытывая неподдельное удовольствие. Внутренние мышцы сомкнулись вокруг его члена.

Алекс застонал.

— Боже, как хорошо…

На его лице отражались смешанные чувства наслаждения и муки. Шарлотта не могла остановить волнообразное движение бедер, подстегивая его, заставляя входить в нее глубже, мощнее. Она тяжело вдыхала влажный от запаха страсти воздух. Толчки сделались ритмичными, Шарлотта двигалась им в такт. Их стоны сливались в один вопль. Шарлотта жадно отвечала на его пылкие поцелуи.

Их соитие было столь жарким и долгим, словно они встретились после нескончаемой разлуки и истомились по ласке. Их стоны, крики, всхлипы, шлепки по влажной плоти отдавались эхом в просторной комнате.

Когда минута экстаза приблизилась, Алекс оторвался от ее губ, тяжело дыша и издавая гортанные звуки. Его руки шарили по ее груди, покрытому испариной животу, и он продолжал врубаться в нее до тех пор, пока Шарлотта не утратила способность ясно мыслить.

Он поменял положение ее бедер, и его палец надавил на бутон плоти. Шарлотта затрепетала и взвилась, содрогаясь всем телом. В тот же момент он получил разрядку.

— О Боже, Алекс! Алекс… — твердила она, прижимаясь губами к его шее, когда он упал на нее.

Его грудь тяжело вздымалась. Шарлотта обняла его и крепче прижала к себе.

А потом он исчез.

Ее руки лежали на смятых белых простынях. Шарлотта потянулась, чтобы нашарить Алекса, и ее охватило отчаяние, граничившее с паникой. Его рядом не было. Шарлотту пронзила боль, и она разрыдалась.

— Алекс. Алекс. Алекс… — повторяла она в темноту.

Шарлотту разбудил стук собственного сердца. Оно гремело, как копыта табуна мустангов, мчащихся по американской прерии. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и восстановить сбившееся дыхание. Шарлотта поняла, что находится в Англии, в своей спальне в доме брата. Слезы продолжали струиться по щекам.

Ей снова приснился Алекс, их последнее свидание наедине. Этот сон повторялся с пугающим постоянством. Вот уже две недели Шарлотта не могла избавиться от него.

Она проснулась разгоряченной, но теперь ее пронизывал холод. Эти сны всегда опустошали, заставляли мерзнуть в теплой спальне, вселяли в душу беспокойство. Однако на этот раз источником охватившей ее тревоги было не только сновидение.

Шарлотта услышала легкое движение справа и испуганно натянула одеяло до подбородка. В полутьме спальни она явственно различила силуэт. В кресле рядом с камином кто-то сидел… Это был мужчина…

От страха у нее перехватило горло, и из груди вырвался сдавленный крик.

— Не кричи, — тихо произнес мужской голос.

На мгновение Шарлотта решила, что у нее начались слуховые галлюцинации. Неужели теперь голос Алекса будет преследовать ее не только во сне, но и наяву? Может быть, она сходит с ума?

Сидевший в кресле поднялся с удивительной легкостью и прирожденной грацией. Это был Алекс. Через пару секунд он уже стоял у кровати. Половину его лица озарял слабый свет от горевшего в камине огня. Это был настоящий Алекс, мрачный, неприступный, суровый.

— Алекс… что ты здесь делаешь? — пролепетала Шарлотта, чувствуя на себе невозмутимый взгляд его серебристых глаз.

После паузы, показавшейся Шарлотте вечностью, Алекс наконец заговорил спокойным ледяным тоном:

— Когда ты планировала сообщить мне, что родила от меня сына?

Шарлотта не знала, что именно она ожидала услышать от Алекса в таких необычных обстоятельствах, но те слова, которые слетели с его уст, повергли ее в панику. Мозг лихорадочно работал, сердце бешено билось. Шарлотта пыталась хоть что-то сказать в ответ, но не могла. Ей было трудно придумать правдоподобную ложь.

Откуда он все узнал?

Оцепенев, она долго молча смотрела на него. Алекс тем временем зажег газовую лампу на ночном столике, и теперь Шарлотта могла ясно видеть его лицо. Он поднял голову и впился в нее пылающим взглядом. Хотя голос Алекса звучал спокойно, сам он был напряжен, натянут как струна. Создавалось впечатление, что он едва сдерживал рвущуюся наружу ярость.

— Я… я вовсе не уверена, что…

— Клянусь, что если ты снова солжешь мне, то дорого за это заплатишь.