– Огонь – наш самый заклятый враг! – невозмутимо повторил командэр Юлиус, глядя на бледных и растерянных новобранцев. – И вы теперь никогда не забудете этот главный закон аэронавтов! Остальные наши правила и ваши обязанности доведёт боцман. Кутасов! – теперь генерал обращался к застывшему с безразличным лицом мичману. – Закрыть створки, рули – на снижение, рулевому – обратный курс. Мы возвращаемся!

Так же стремительно, как и появился, командэр покинул грузовой отсек, а следом и остальная команда. На мгновение боцман задержался в дверях и, посчитав необходимым дать совет и от себя, произнёс, кивнув на уже закрытый люк:

– Запомните этот урок! Если кто-то раньше баловался табачком, то лучше мне об этом не узнать, а вам побыстрей забыть даже его запах. Герр командэр строг, но справедлив! Раньше нарушителей забивали плетями, но генерал придумал воистину наше наказание. Наказание аэронавтов.

Сияющая злорадством физиономия боцмана исчезла, и новобранцы вновь остались одни, но уже меньше на одного.

– Вот сволочь! – первым нарушил тишину Смородин. – Он же ему сам их…

– На то он и генерал, – возразил Марко, уверенный в том, что каждый должен знать своё место. – В кавалерии наказывают, разрывая лошадями. Это как визитная карточка у дворян.

– Луйку сказал, что тот, кто его убьёт, пойдёт против Господа! – задумавшись, вспомнил Стефан. – Святой Иезус накажет генерала. Его дирижабль сгорит, а вместе с ним и мы.

– Тише, – одёрнул его Марко, покосившись на прислушивающихся двоих ещё им незнакомых новобранцев.

Смородин тоже взглянул на до сих пор молчавших, совсем ещё юных солдат в затёртой серой форме.

– Самое время познакомиться. – Он подошёл к одному из парней и посмотрел на странные погоны с цифрами. – А потом подумать и над тем, что делать дальше.

– Бежать нужно! – не сдержался Стефан. – Как окажемся на земле, так только меня и видели…

– Да тише ты! – снова взмолился Марко. – И себя, и нас погубишь.

– Кто ты? – спросил Смородин солдата, не обращая внимания на перепалку Стефана с Марко.

– Меня зовут Васил. Васил Боянов.

– И кто же носит такую странную форму, Васил Боянов?

Васил удивлённо посмотрел на собственные рукава с нашивками и пожал плечами.

– Что ж тут странного? Из сапёров я.

– Был сапёр, а стал аэронавт! – хмыкнул Смородин. – А ты что думаешь о том, что сделали с Луйку?

– Это правильно, – неожиданно ответил Васил, чем поверг Мишу в изумление. – На дирижабле всюду водород. Он улетучивается из внутренних баллонов и сквозь внешнюю оболочку. Одна искра, и всё взорвётся в пламени.

– Ты считаешь, что генерал сделал правильно, всунув Луйку в карман спички и сбросив за это его за борт?

– Он должен был показать наглядный пример. У нас учили, привязывая к животу мину. Зато потом это многим спасло жизнь.

– Ты это серьёзно? – не поверил собственным ушам Смородин. – Неужели я и вправду попал в мир идиотов? Что же он сам не спрыгнул для наглядности, если позволил себе занести на борт спички?

Но и на этот раз Васил оставался невозмутим.

– В коробке были не спички. Скорее всего там стучали монеты или что-то ещё. Но только не спички. Командэр не посмел бы нарушить главный закон аэронавтов.

Миша кивнул и, взглянув ему в глаза, задумчиво произнёс:

– Небось мечтаешь служить верой и правдой?

– Я давал клятву верности владыке Сигизмунду! – спокойно выдержал взгляд Васил. – Командэр Юлиус знаменит – его боятся враги, но критикуют обыватели. Что поделать – обыватели всегда со знанием дела критикуют действия военных.

– Понятно. Только я далеко не обыватель, – Смородин обернулся ко второму солдату. – Ну, а ты?

Юноша хмыкнул и, отвернувшись к окну, небрежно бросил:

– Судя по всему, ты генеральский провокатор. Можешь ему передать, что я не сбегу и буду служить, как смогу. Пушки конфедератов сровняли мою деревню с коровьим дерьмом на пастбище, а потому я с радостью вывалю эти ящики с бомбами на их ненавистные головы!

– Я сейчас разрыдаюсь от умиления. Слыхал, Стефан? А ты говоришь – бежать! Здесь парням не терпится воевать.

Дирижабль, выпустив изрядную долю водорода, резко спикировал по отвесной кривой, стремительно пробивая облака. За окном картина быстро сменилась с молочной белизны на зелень простирающегося внизу ковра. Пол под ногами наклонился, отчего заскрипели удерживаемые цепями ящики с бомбами. Смородин всегда считал дирижабли чем-то неповоротливым и тихоходным и потому искренне удивился такой прыти «Августейшей династии». Стефан вцепился в его локоть и скривился от болезненного звона в ушах, вызванного резким перепадом давления. Зелёный лес внизу быстро приближался, распадаясь на отдельные сосны и поляны. Когда уже можно было различить пёстрые цветы на рыжих шарах кустарников, внезапно взвыли винты, и падение замедлилось всего в полусотне метров от земли. Миша облегчённо выдохнул и, отпустив переборку, за которую держался во время снижения, продолжил допрос:

– А звать-то тебя как, мститель?

– Прохор Рябов, если тебе так любопытно.

– Вот как? Удивительно.

– Удивительно, что меня зовут Прохор?

– Да ты не заводись. Я уже начал привыкать, что все имена вокруг меня больше с румынско-болгарским уклоном. А ты вроде как русский? Я всё пытаюсь понять, что вокруг меня происходит, вот и задаю глупые вопросы. За что же ты, Прохор, попал в арестанты?

– Не твоё дело! Я же не спрашиваю, на кого ты шпионил?

– Я как посмотрю, у вас здесь все помешаны на шпионаже? Все обо мне всё знают, один только я полный профан. А между тем, ещё совсем недавно у меня была совершенно другая жизнь. И небо другое, и дирижабли – не ровня вашим. И назывались они иначе. Да и погоны носил я капитанские…

Прохор презрительно скосил глаз и плюнул под ноги.

– Да ты ещё, оказывается, и враль. Офицеров за преступления расстреливают, а не кладут на койку Берты.

– Да помолчи уже! – огрызнулся за Мишу Стефан. – Объяснял ведь не раз, что инквизиторы ему разум повредили. Не о нём сейчас речь, а о нас! По мне, хоть и спас генерал Юлиус нас от Берты, да только это ненадолго. Вы если хотите с ним служить – служите, и да спасёт вас Иезус! А я так лучше полезу назад в окопы. А ещё лучше – подамся на ферму к шурину и спрячусь там от всей этой войны. Но договор один – никто никому ни слова! Мы все вместе в подвале аббатства вшей кормили, а значит, считай, что братья по несчастью. Продашь брата – не будет тебе покоя в этом мире, потому как не даст тебе жития Святой Христофор – покровитель братства!

– Вот напугал, – хмыкнул Прохор. – Беги, куда хочешь и не выдумывай всякую ахинею. А по мне, так лучше и не надо. У нас, в сапёрах, гибли, что мухи под коровьим хвостом. Каждый день то обвал, то неудачный подрыв. Так тут же в яму, что осталось, и складывали. Да и у вас в окопах не лучше, как я слышал. «Августейшая династия» – это император среди дирижаблей, и куда попало, на гибель, её не пошлют. Вот как раз на ней и больше всего шансов дожить до конца войны. А если ты, Стефан, до сих пор этого не понял, то ты беспросветно туп, как осёл на водокачке. Война сейчас повсюду, и на ферме ты от неё не спрячешься. Поймают, и тогда уж точно Берты не избежать. Попасть в аэронавты – это не самое худшее, что могло с нами произойти. Да и кормёжка у них почти что с офицерского стола!