— Ты должна… что?

— В понедельник после обеда у меня фотосессия, — повторила я, чувствуя, что краснею.

К счастью, Алекс был занят своими кроссовками.

— Ты теперь тоже снимаешься в рекламе? — спросил он, отодвигая ногой пустые коробки из-под пиццы.

— Что-то вроде того, — ответила я. — Одной девочке из нашей школы нужны модели: она составляет портфолио. А мне нужны хорошие фотографии для объявления.

Только теперь я, наконец-то, смогла рассказать Алексу про свою идею и отвлечь его от других мыслей.

Однако его это, как мне показалось, не слишком заинтересовало.

— Хм, — только и ответил он.

Он поднял пустую коробку, смял ее и прицелился в мусорное ведро. Но попал только наполовину. Коробка отскочила от края ведра и шлепнулась на мокрое полотенце.

— Мерде! — выругался по-французки мой друг.

— Ужас! — согласилась я.

— А откуда ты знаешь эту девочку? — Алекс запихнул полотенце вместе с коробкой в корзину для грязного белья.

«Она сестра Фабио». Вот эти-то три простых слова выговорить я не сумела. Передо мной вдруг возникло лицо Фло. И на нем было написано, что она собирается сказать: «Ну, теперь все начнется сначала!» В общем, раз начала врать, ври до конца. Поэтому я произнесла другие три слова.

— Она подруга Глории, — сказала, глядя не на Алекса, а на пустые коробки, из-под которых выглядывал диск с «Гарри Поттером».

— «Все сплошное вранье!..» — донесся из-за занавески голос Бенджамина Блюмхена. Это были просто слова из песни, но я почувствовала, что опять начинаю краснеть.

— Давай, я тебе помогу, — торопливо предложила я, спрыгнула со стола и принялась собирать диски. — Закончим по-быстрому и пойдем прогуляемся. Фло с Солом интересовались, не хотим ли мы сходить с ними в порт. Ты как на этот счет?

Алекс смахнул с лица прядь волос и улыбнулся самой прекрасной из своих улыбок.

— Если она сделает твою фотографию, — сказал он, — то займет первое место в любом конкурсе.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но у меня ничего не вышло.

— Хочешь, вместе составим список имен? — предложила я, чтобы разговор снова не повернул в опасное русло.

— Для твоего брата? — ухмыльнулся Алекс. — Как насчет Лоло?

— Очень смешно!

— Или Леон, — Алекс засунул зоологический справочник под кровать. — То есть «лев».

Я тряхнула волосами и заявила:

— В нашей семье может быть только одна львица. И это я!

— А если назвать малыша Бенджамин? — раздалось из-за синего занавеса. — Или Фабио… Хотя так уже зовут твоего тайного воздыхателя.

— Заткнись! — в один голос рявкнули мы с Алексом.

Тут Паскаль умолк и занялся магнитофоном, потому что кассета Бенджамина Блюмхена наконец-то зажевалась.

Когда порядок в комнате был восстановлен, мы встретились с Солом и Фло в порту. Там мы сидели на молу, смотрели на проплывающие мимо корабли, бросали камешки в Эльбу и ели мороженое. Когда Алекс поцеловал меня в уголок рта, чтобы стереть следы от мороженого, у меня слегка зачесалась голова.

Фло вопросительно посмотрела на меня, но я незаметно покачала головой, и моя подруга нахмурилась. Похоже, моя совесть тоже зажевалась, как старая кассета. И это было так неприятно, что я оттащила Алекса в сторону.

Набрала побольше воздуха и произнесла:

— Мне нужно тебе что-то ска…

Тут у него зазвонил мобильник. Он ответил, а когда закончил разговор, улыбнулся.

— Теперь я и в понедельник занят. Папа хочет взять нас с Паскалем в один новый ресторан. Чтобы проверить, как там относятся к детям.

— О, — я подняла брови. — Здорово!

Алекс кивнул.

— Так что ты хотела сказать?

— А! — отмахнулась я. — Ерунда. Ничего особенного.

Больше всего мне хотелось, чтобы он еще раз задал тот же самый вопрос.

Но Алекс его не задал.

10. Истории, заголовки и фотографии

В понедельник утром у нас были немецкий и музыка. Оба предмета вел герр Деммон, и эти уроки прошли замечательно. На немецком учитель прочитал нам отрывки из трех детских книг. Первая называлась «Учительница, я уменьшился!», было очень смешно. Вторая — «Крокодил на Серебряном озере» — оказалась детским детективом. А третья была озаглавлена так: «Как я становлюсь бессмертным». В ней говорилось о мальчике, который знал, что скоро умрет. Я едва сдерживала слезы, а Саюри даже расплакалась.

— Плакса, — крикнул Марсель через весь класс, и Аннализа захихикала.

Герр Деммон опустил книгу и сказал:

— Что ты сделаешь, если услышишь хорошую шутку, Марсель?

— А? — растерялся мальчик. — Начну смеяться, а что?

— Хорошо, — ответил учитель. — Значит, юмор сделал свое дело. Смех — естественная эмоция. Как и грусть. К сожалению, есть люди, которые считают, что грусть — удел одних плакс и слабаков.

Аннализа покраснела, а Марсель фыркнул. В конце урока мы поговорили о том, какая история нам понравилась больше и почему. Мне понравились все три, и я решила попросить эти книги у бабушки ко дню рождения. На холодильнике уже висел список того, что бы мне хотелось получить в подарок, но еще несколько пунктов в нем лишними не будут.

На музыке мы барабанили. В музыкальном классе было открыто окно, и вскоре дверь открылась, и появилась фрау Кронберг.

— Чуть-чуть потише, пожалуйста, — попросила она. — В других классах идут занятия.

Герр Деммон закрыл окна. После переменки у нас была математика, и впервые в жизни благодаря Мелли (она же Рыба-шар), я поняла смысл задачки. Потом была география у фрау Кронберг. Нам выдали атласы и велели выписать названия всех европейских столиц. Была такая скука, что я решила заняться сочинением заголовков для объявлений, которые собиралась развесить.

Из своего пенала с черепом я достала карандаш, заточила его и стала записывать все, что приходило в голову. Лишнее само отсеется потом.

Я с головой погрузилась в эту работу, как вдруг услышала негромкое, но выразительное покашливание.

Рядом со мной стояла фрау Кронберг, и через пару секунд мои записи уже были у нее в руках.

— Любопытно, — проговорила она с такой ледяной улыбочкой, что мой бывший учитель математики герр Коппенрат умер бы от зависти. У меня даже мурашки побежали по спине.

Фрау Кронберг, повернувшись к классу, прочитала:

— «Опытная няня займется вашими новорожденными сыновьями… Очаровательная волшебница присмотрит за вашим мальчиком, какое бы имя он ни носил: Антон, Бастиан или Фердинанд… Доверьте своего малыша опытным рукам… Хотите пропустить кружечку пива? Оставьте своего сынишку со мной!..»

Фрау Кронберг опустила листок. В классе послышалось хихиканье и фырканье, но учительница подняла руку, и воцарилось молчание.

Я тоже помалкивала. Потому что в горле у меня стоял ком, будто мне натолкали туда жеваной бумаги. Жаль, что не могу описать