я не могла уснуть, и если так пойдет и дальше, у меня у самой начнутся колики вперемежку с поносом. Я вертелась справа налево и слева направо, но уснула только в третьем часу — после того, как выползла в кухню и выпила стакан молока.

8. Решение и проблема

— Что-что? — недоверчиво уставилась на меня Фло.

У нас была большая перемена, и мы с Глорией и Фабио прогуливались по школьному двору. О вчерашнем вечере ни звука. Фабио только улыбался, а у меня было такое чувство, будто все уже сказано.

— Хочу попробовать поработать няней, — повторила я.

Именно с этой мыслью я вчера и заснула. Пока фрау Кронберг писала на доске английские слова, у меня была масса времени, чтобы все обдумать. Только и слышишь, что чьи-то родители ищут няню для малыша. Мне требуются такие, у которых маленькие сыновья. И когда мой брат родится, я буду полностью к этому готова.

— И каким образом ты собираешься искать эту работу? — поинтересовался Фабио.

Глория с улыбкой поправила волосы, а Фло покрутила пальцем у виска.

— Даже не думай. Во-первых, у тебя нет опыта обращения с новорожденными, во-вторых, это полное безумие, и в-третьих, школьницы не могут работать нянями! Нам самим еще нужны няни!

— Вот еще! — фыркнула я, осматриваясь по сторонам.

Большинство учеников во дворе было минимум на две головы выше нас. Они не прыгали со скакалками, не играли в «льдинку», как в нашей старой школе, а собирались маленькими группками, возились с мобильниками и плейерами или беседовали между собой. Девочки были в макияже, и у большинства были уже довольно заметные формы. У нескольких мальчиков даже имелись бородки — вполне козлиного вида. Даже Далила, гордо вышагивавшая в своих серебристых леггинсах и мини-юбке из бирюзовой ткани, показалась мне мелюзгой. Что-то вроде лилипута, нарядившегося поп-звездой. За ней семенила Аннализа. Сегодня она уложила волосы так же, как Далила накануне: с помощью массы блестящих заколок, и нацепила розовую юбку.

Две старшие девочки поглядывали им вслед с ехидными улыбочками.

— Наверно, ты права, Фло, — разочарованно протянула я. — Но дело в том…

— …Дело в том, что твоя идея — просто супер! — Закончил вместо меня Фабио. — Можешь развесить объявления в разных местах. Рядом с детскими садами или возле детских магазинов, и…

— …И в маминой больнице, и в бабушкином магазине! — радостно подхватила я. — Супер, Фабио!

— А у тебя есть хорошая фотография? — спросила Глория.

— Фотография? — нахмурилась я. — Зачем?

— Ну как же, — удивилась Глория, — чтобы твои будущие работодатели представляли, с кем им предстоит иметь дело.

— У меня есть несколько фоток, сделанных в Бразилии, — сказала я. — И школьные снимки.

Глория покачала головой.

— Нужно что-то более профессиональное, — сказала она. — Ты должна производить впечатление. Ты знаешь какого-нибудь хорошего фотографа?

Тут к нам присоединились Фредерика и Сол. Наверно, они услышали, о чем мы говорим.

— А ты спроси у Олафа Вильденхауса, — обратился Сол к Фредерике. — Он же профессиональный фотограф.

Олаф Вильденхаус — отчим Фредерики. Он работает фоторепортером в газете.

— Не получится, — ответила Фредерика. — Олаф сейчас в Мюнхене, делает репортаж о немецкой футбольной сборной.

— Я знаю хорошего фотографа! — заявил Фабио. — Моя сестра Гарсиэлла оборудовала собственную фотостудию в нашем гараже. Ее фотография заняла второе место на школьном конкурсе.

Глаза Фабио заблестели от гордости, а мне стало не по себе. Не из-за сестры Фабио, а по совсем другой причине.

— Ты как-то показывал мне эту фотографию, — пробормотала я.

— Ах да, — улыбнулся Фабио. — Лягушка. Ты чуть в обморок не грохнулась.

— У Лолы фобия, — сказала Фло. — К этому надо относиться серьезно.

— Да я знаю, — согласился Фабио. Он задумчиво пнул банку из-под колы, которая попалась ему под ноги, а потом вдруг подмигнул мне: — Не беспокойся. Теперь моя сестра снимает только людей. Она как раз составляет свой портфолио и ищет хороших моделей.

— Правда? — обрадовалась я.

— Могу спросить, если хочешь. Вот только… — Фабио склонил голову набок. — Может, твой приятель опять будет возражать?

— Чепуха! — брякнула я, но тут же охнула, потому что Фло наступила мне на ногу.

Она не произнесла ни слова, но это и не требовалось. На следующей перемене Фабио сказал, что у его старшей сестры найдется для меня время в понедельник после обеда. Мы можем пойти в ее гаражную студию сразу после школы.

Что об этом думала Фло, было ясно написано у нее на лице.

— Не рассказывай Алексу, — попросила я ее на обратном пути. — Его это совершенно не касается.

Фло вздернула подбородок и проговорила:

— Еще чего! Даже и не думала.

9. Три слова и дважды зажеванная кассета

— У тебя… что? — спросил Алекс, когда вечером я уселась на его письменный стол.

Это был единственный доступный предмет мебели в его половине комнаты. На кровати громоздилась куча учебников, синее кресло было завалено горой одежды, а на полу валялись скейтборд, кроссовки, шлепанцы, мокрое полотенце, банки из-под колы и пакетики из-под орешков, пустые коробки из-под пиццы, обертки от мороженого, книги по астрологии, зоологический справочник, два рюкзака, шкурки от салями, наушники, диски, грязная посуда и «Книга рекордов Гиннесса», в которую Алекса запросто можно было бы внести как чемпиона мира по созданию беспорядка.

Вторую половину комнаты отделяла синяя занавеска. Там царил Паскаль. И он, что удивительно, был супераккуратным! Наверно, потому, что мог заниматься одним и тем же делом целый день. По крайней мере, сейчас он слушал кассету Бенджамина Блюмхена в девятый раз. Алекс ругался и угрожал выбросить магнитофон в окно, если брат поставит эту кассету еще раз. На это Паскаль возражал, что тогда ему придется открыть дверь, а это строго запрещено. Джефф заявил, что пока их комната не будет прибрана, дверь должна оставаться закрытой изнутри.

По-моему, им обоим суждено сидеть тут до скончания веков! Но может быть, я и ошибаюсь.

Если бы Алекс с самого начала спросил меня, как дела в школе, я бы рассказала ему все, как есть. Например, о том, что Далила и Аннализа целых пол-урока обменивались записочками у меня за спиной. Или о том, что мальчик с волосами, пахнущими яблочным шампунем, сегодня все время мне улыбался. Или про девочку из Кореи Саюри, которую фрау Кронберг ругала за то, что она жевала на уроке. Или про мою идею поработать няней, которую я продолжала развивать на уроке английского.

Но Алекс ничего не спросил про школу. Его первый вопрос звучал так:

— Пойдем в понедельник вечером к собору?

Похоже, мой ответ запутал его окончательно,