– Вам со сливками? – спросила она.

– Да, – отозвалась Вика.

– Барин всегда пьют черный.

– Давай и мне со сливками, – сказал доктор, внезапно обрадованный, что представляется случай попасть в тон жене. Глаша вышла, не спуская с Вики взгляда, переполненного любопытством. Доктор знал, что она, конечно, осталась у дверей и смотрит на них через замочную скважину.

– Вчера ты, бедная, так уснула, что даже не познакомилась с твоим новым жилищем. Так и заснула. Я это понимаю. Столько впечатлений. Ведь это бывает раз в жизни. Вот бисквиты. Хочешь еще? Да ты не торопись. Мы сейчас разберем вместе твои вещи, а потом ты сделаешь смотр всей квартире. Ведь отныне это твой дом, где ты будешь полной хозяйкой. – Доктор ловил себя на том, что в словах его есть умоляющая нотка, что он как бы упрашивает жену не уходить, и это в первый день их супружеской жизни, которая фактически еще не началась. Было бы естественно взять тон потверже. «Но ведь это наш первый день, – говорил он себе, – нельзя же начинать его со ссоры».

Напившись кофе, Вика сейчас же встала и надела шляпку.

* * *

Доктор, высадив жену у подъезда ее дома, не поднялся с ней, так как не хотел видеть тещу. Условились, что он заедет за ней через час, после чего они поедут завтракать к Эрнесту.

Отпустив извозчика, он сделал прогулку по окрестным улицам, испытывая непривычное чувство праздности. В эти часы он обычно принимал больных, а сегодня почему-то бродит без дела, не зная, куда себя девать, в первый день после свадьбы. Если так, то не зачем было объявлять своим пациентам, что он прекращает прием на две недели. Он думал в течение этих двух недель заняться устройством своей новой жизни. Вместо этого он в одиночестве праздно болтается по улице совершенно без всякого дела. Оно было бы ничего, особенно при такой хорошей погоде. Ясное небо, легкий морозец, прозрачный воздух, но все время сверлящая мысль: как наладятся отношения с Викой? Всего лишь только первый день, а уже забота: что сделать? Как поступить? Материальной нужды нет, это очень важно, и тем не менее на душе тревога, и покой потерян.

Через час он позвонил у квартиры тещи. Всегда делал это уверенно и спокойно, как персона грата, а сегодня с некоторой робостью, точно в чем-то виноватый, хотя вины не было никакой. Он был и остался джентльменом.

Горничная открыла дверь и, как всегда, пригласила подождать в гостиной. Ожидание тянулось полчаса. Раньше к нему выходили через одну минуту. Сегодня это ему показалось унизительным. Он вставал, ходил по комнате, садился снова. Наконец в гостиную вошла теща с выражением усталого презрения на оплывшем лице.

– Вика никуда не пойдет, – объявила она зятю, – она еще не отдохнула после вчерашнего, а сегодня вдруг опять в ресторан. Что за жизнь вы хотите ей устроить? Ресторанная пища вредна для здоровья, я не пущу ее с вами.

– Дорогая Ольга Петровна, – с трудом сдерживая себя, возразил доктор, – я не хуже вас, а, наоборот, лучше, знаю, что вредно и что полезно, а в данном случае даже необходимо, а почему именно, не считаю нужным объяснять. Во всяком случае, я не могу допустить, чтобы вопросы, касающиеся моей жены, решались без меня.

– Кроме того, помимо вопросов гигиены питания, в данном случай существует вопрос моральный, а в этом случае уж позвольте мне считать себя выше вас: незачем ездить по ресторанам каждый день, – это развращает. Я предпочитаю, как мать, чтобы моя дочь сейчас отдохнула после вчерашнего и посидела на диете.

– Она может отдохнуть у меня дома.

– Здесь она у себя дома.

– Но ведь она моя жена.

– А моя дочь. Я хочу, чтоб она отдохнула, а вы тащите ее в кабак. Не воображайте, что я позволю вам вести ее по этой дороге, она не так воспитана. И вообще ваше поведение меня удивляет. Мы считали вас воспитанным и корректным человеком, по крайней мере, до сих пор. Вчера же вы вели себя, как мальчишка.

– Помилуйте, в чем же это могло выразиться?

– Вы ей помяли платье и вообще…

– Да что вы? В своем уме или что?

– Разве это не правда?

– Я на это даже отвечать не хочу, – возмущением возразил доктор. «Но и Вика хороша, – подумал он с тоской, – ее, конечно, надо перевоспитать, а для этого, возможно, скорее вон отсюда».

– Позовите Вику, я хочу с ней поговорить,

– Я не могу этого позволить, она отдыхает.

– Да кому вы это говорите? – повышенным голосом спросил доктор. – Ведь я ее муж!

– Она моя дочь и пришла ко мне отдохнуть от ваших грубостей. Я считаю своим материнским долгом охранить ее покой, тогда как вы, наоборот, хотите ее обеспокоить. Не шумите, вы ее разбудите.

– Зачем вы врете? – не в силах больше сдерживать себя воскликнул доктор. – Я знаю, что она не спит. Как муж, я имею право сейчас же потребовать ее к себе. Я вижу, что вы хотите ни с того ни с сего выставить меня дураком на весь город, в первый же день моей супружеской жизни. Я хочу видеть мою жену, это мое естественное право. Слышите? Пустите меня к ней. Слышите или нет? – не выдержав, крикнул доктор и двинулся вперед. Теща стала поперек дороги. Он схватил ее за локоть, чтобы подвинуть в сторону.

– Не троньте меня! – взвизгнула она. – Пощадите мои нервы! Я в первый раз в жизни вижу такого нахала. Прошу вас освободить нас от вашего присутствия в моем доме.

– Где Николай Степанович? – вне себя спросил зять. – Я хочу говорить с ним, а не с вами.

– Его нет дома.

– Сейчас время завтрака. Я подожду его.

– Незачем, никто вас об этом не просит.

Доктор вышел, хлопнув дверью. Горничная подала ему пальто.

– Когда возвращается барин? – спросил он, сунув ей в руку рубль.

– Не знаю, – ответила она, застыдившись, – надо быть, что к завтраку, – прибавила она тихо. – Сейчас будут.

Доктор вышел и начал спускаться по лестнице. На первой же площадке он столкнулся с тестем.

– Ба-а, кого я вижу! – воскликнул он дружелюбно, протягивая зятю обе руки. – В первый же день! Может быть, что случилось? – спросил он вдруг тревожно, увидев расстроенное лицо зятя.

– Мне нужно с вами поговорить.

– А что такое?

– Ваша супруга только что попросила меня о выходе.

– Да что же такое случилось? Не поладили с Викой?

– С Викой ровно ничего не было, – ответил зять. – То есть ровно ничего, – добавил он многозначительно. – С утра она пожелала повидать мамашу. Я не препятствовал, и сам привез ее сюда в расчете потом позавтракать с нею у Эрнеста. Оставив их вдвоем, вернулся через час и получил от вашей уважаемой супруги головомойку за то, что будто бы был с Викой груб и даже помял ей платье.

– Дура… – мрачно процедил тесть. – Пойдемте ко мне, – сказал он, беря зятя под руку, но вдруг раздумал. – Знаете что? Лучше я сам с ней потолкую, а вы поезжайте домой и ждите. Завтрак у Эрнеста сегодня, конечно, не состоится, но к вечеру я доставлю вам Вику в целости и сохранности, а сейчас идите. Лучше, чтоб я поговорил сначала с моей дур… то есть с Ольгой Петровной, наедине. Понимаете?