Гай Сантини ненавидел, когда красивое животное погибает в результате научных экспериментов. Но лабораторных животных было мало, и он вынужден довольствоваться тем, что ему поставляют. Он утешил себя сознанием, что животные не испытывали боли. Они спали, находились в блаженном неведении до конца. Потом им вводили смертельную инъекцию пентонала. Такой конец лучше, чем на улице, и каждый служил науке, приближая открытия, раскрывая тайны заболеваний печени.

Он взглянул на инструменты, разложенные на подносе, — все было готово.

Двери позади него распахнулись, послышались шаги, и он увидел около стола Энн Рихтер.

— Я тоже не пошел на прощание с Эллен, — сказал он.

— Я хотела. Но не смогла. Я испугалась.

— Испугалась? — Он нахмурился. — Почему?

— Прочти, Гай. — Она протянула какое-то письмо. — Теперь у меня нет выбора. Это от адвоката Чарли Декера. Они задают вопросы о Дженни Брук.

— Что? — Гай стянул с рук перчатки и взял письмо. Прочитав, посмотрел на нее с тревогой. — Ты ведь не собираешься им рассказать? Энн, ты не можешь…

— Но это повестка в суд, Гай.

— Солги им, Энн, ради бога!

— Декер на свободе, Гай. Ты ведь не знал об этом? Его выпустили из клиники месяц назад. Он звонил мне. Оставлял записки у моей двери. Иногда мне казалось, что он следит за мной.

— Он ничего тебе не сделает.

— Правда? — Она кивнула на письмо. — Генри получил такое же. И Эллен. Перед тем как она… — Энн испуганно замолчала, как будто боясь накликать беду. И только сейчас Гай заметил, как плохо она выглядит. Круги под глазами, белокурые волосы, которыми она так гордилась, давно не знали ухода. — Надо с этим кончать, Гай, — мягко сказала она, — я не могу прожить до конца дней, оглядываясь, нет ли за спиной Чарли Декера.

Он смял письмо в кулаке. И начал расхаживать по комнате.

— Ты можешь уехать с островов, уехать на время…

— Куда, Гай? На какое время? На месяц, на год?

— Насколько потребуется, пока все не успокоится. Я дам тебе денег. — Он полез в бумажник и достал пятьдесят долларов, все, что было наличными. — Вот. Я обещаю, что вышлю тебе после…

— Я не прошу у тебя денег.

— Возьми, прошу тебя.

— Я уже сказала…

— Ради бога, возьми! — Его громкий отчаянный возглас эхом отразился от белых стен. — Прошу, Энн. Как друга.

Она взглянула на деньги, потом неохотно взяла.

— Я уеду сегодня. В Сан-Франциско. У меня там брат…

— Позвони, когда доберешься. Я сразу вышлю тебе еще денег.

Но она, кажется, уже не слушала.

— Энн? Сделай это для меня. Сделаешь?

Он хотел ее успокоить, сказать, что все обойдется. Впрочем, оба знали, что это ложь. Он смотрел, как она медленно идет к двери. И сказал ей в спину:

— Спасибо, Энн.

Она не обернулась. Просто остановилась, слегка пожала плечами и ушла.

Идя к автобусной остановке, она вдруг поняла, что до сих пор сжимает в руке банкнот. Пятьдесят долларов! Как будто этого достаточно. Тысяча, миллион долларов — и то не было бы достаточно.

Она села в автобус до Вайкики. В Калакуа вышла и пошла по направлению к дому. Мимо с ревом проносились автобусы, обдавая ее выхлопами. Бетонные коробки по обеим сторонам как будто давили, толпы туристов заполняли тротуары, мешая пройти, чувство напряжения не покидало, наоборот, возрастало.

Она ускорила шаги.

Вскоре толпа рассеялась. Она стояла у светофора, ждала зеленый. И вдруг отчетливо поняла — кто-то за ней следит.

Она резко обернулась и внимательно оглядела улицу. Старик шаркал ногами по асфальту, да прогуливалась парочка с коляской, цветные гавайские рубашки свисали с вешалки у дверей магазина. Ничего необычного. Или так кажется…

Зажегся зеленый. Она быстро перешла через улицу и почти бегом направилась к дому. Оказавшись у себя в квартире, сразу начала собирать вещи. Бросая одежду в чемодан, размышляла, что предпринять. Самолет в Сан-Франциско улетает только ночью. Брат примет ее на какое-то время, не задавая лишних вопросов. Он всегда понимал, что у каждого есть свои тайны и каждый может бежать и скрываться.

Но так не должно быть, можно пойти в полицию.

И что им сказать? Правду о Дженни Брук? Что она, Энн Рихтер, совершила незаконный поступок, распорядилась невинной жизнью?

Она принялась расхаживать по комнате, поймала свое отражение в зеркале — волосы растрепаны, глаза с размытой тушью. Она не узнавала свое лицо.

Только один звонок, признание. Секрет, однажды раскрытый, перестает быть опасным.

Она потянулась к телефону и дрожащими руками набрала номер Кейт Чесни. Пока шли гудки вызова, она слышала, как гулко колотится сердце. После четырех гудков включился автоответчик, и она сказала:

— Это Энн Рихтер. Мне надо с тобой поговорить. Это об Эллен. Я знаю, почему она умерла.

Затем повесила трубку и стала ждать звонка.

Кейт услышала ее сообщение несколько часов спустя.

Покинув пристань, она бесцельно ездила по городу, оттягивая момент возвращения в пустой дом. Пятница, вечер. Надо куда-то пойти, отвлечься. Она поужинала в ресторанчике на набережной, где все веселились, кроме нее. Стейк показался безвкусным, а шоколадный мусс таким тягучим, что она с трудом могла протолкнуть его в горло. Она оставила большие чаевые как извинение за отсутствие аппетита.

Потом направилась в кино. Соседом с одной стороны оказался мальчик лет восьми, с другой — молодая парочка, занятая друг другом.

Дотерпев до середины, она ушла. Если бы спросили, она не вспомнила бы название фильма. Разве только что это была комедия, хотя она ни разу не рассмеялась. В десять она была дома. Начала было раздеваться, но присела на кровать и тут заметила огонек на телефоне — поступили сообщения. Включила запись и пошла к шкафу повесить одежду.

«Доктор Чесни, это из лаборатории, сахар у мистера Берга девяносто восемь… Хэлло, это Джун из офиса мистера Эвери. Не забудьте, что заседание квалификационной комиссии состоится во вторник… — И тут Кейт услышала последнее сообщение: — Это Энн Рихтер. Пожалуйста, Кейт, мне надо с тобой поговорить. Это об Эллен. Я знаю, почему она умерла».

Раздался щелчок окончания записи, Кейт подошла и вновь нажала на пуск. Сердце колотилось, пока она ждала повторения последнего сообщения. Это об Эллен. Я знаю, почему она умерла…

Кейт схватила с прикроватного столика телефонную книжку. Линия была занята. Она набирала снова и снова, но безуспешно. Она бросила трубку и поняла, что надо делать, и немедленно.

Снова подошла к шкафу и быстро оделась.

Движение в Вайкики плотное, бампер к бамперу. На улицах было полно народу, как всегда в это время года — туристы, солдаты в увольнении и завсегдатаи улиц, все это двигалось в свете уличных огней. В Вайкики люди приезжали за необычными впечатлениями, но сегодня Кейт почему-то пугали эти лица, мертвенно-бледные в свете неоновых реклам. Солдаты, слоняющиеся около дверей ночных заведений. Евангелист на перекрестке, устрашающе выпучив глаза, размахивающий Библией: близится конец света!