Я тоже решил лицо спрятать — мою внешность эти зелибобы если и помнили, то наверняка смутно. Дело-то в темной рыночной подворотне происходило.

Втроем мы поднялись на второй этаж. Цыгане уже зашли в квартиру, по-хозяйски так и без стука, желая меня застать врасплох. Дверь я оставил открытой, чтобы этим товарищам не пришло в голову ничего ломать, а то мне потом еще хозяйка пистонов вставит. Возни с мебелью мне вполне хватит.

А вот хренушки им вместо десерта.

Я с подкреплением проник в квартиру следом, закрыл за собой дверь и дважды провернул ключ в замке. Цыгане к этому моменту разбрелись по помещению — один в зал пошел, другой в ванную, третий на кухню. Искали, куда я запропастился, чтобы счеты свести. И когда замок щелкнул, отделяя нас шестерых от остального мира, эти бедолаги разом обернулись на звук.

Глаза у гостя на лоб полезли от изумления — мало того, что я не один был, так еще и мы на такую «случайную» встречу мы не с пустыми руками пришли, в масках. У Макса прутик в руках металлический припасен, у второго алкаша черенок заготовлен. Я только налегке — падл этих голыми руками передушу.

— Здорово, проказники. Что, никого нет дома?

— Ты кто такой?

— Дед Пихто.

Продолжить диалог собеседники не успели. Я говорил эти слова, уже подступая к тому самому раненому ублюдку, мало ему, заразе, прилетело тогда на рынке. Еще хочет добавочки.

Хлюп.

Это так нос у него отреагировал, когда я с размаху ему лбом по переносице врезал. Резко подошел и вмазал. Больно, сука, да? Знаю, что больно, но это я еще базар не начинал. Цыган зашипел, падая на пол и пряча морду в ладонях. Из кармана у него нож торчал, которым он как раз со мной вопрос собрался решать.

Макс со своим корешем принялись обхаживать черенком и прутком двух других козлов. Удар у алкашей был крепкий, за второго адепта не знаю, но Максимка-то прежде на заводе работал, железяки таскал. Силы еще не растерял и не пропил.

Уработали гопоту быстро, не прошло и десяти секунд. Кстати, эти утырки, в отличие от хромого, ножики свои успели вытащить. Но в ход не пустили, слишком внезапным был наш напор. Начали было верещать, чтобы сигнал дать своему брату, который на стреме стоял, да тот, если бы и захотел, не услышал — цветочки в палисаднике мордой в землю стерег, занят был дюже. Повезло, конечно, ему куда больше, хотя «садовнику» тоже вполне доходчиво объяснили, что ведет он себя нехорошо. А для корешей его у меня, помимо воспитательной беседы, кое-чего поинтересней было припасено.

В общем, теперь все трое цыган лежали на полу моей квартиры. Макс с друганом ножики себе забрали, по карманам — конфискация имущества. Я же для порядка у хромого нож тоже забрал, дабы не повадно было.

— Тащите этих говнюков сюда, — распорядился я, но спохватился — надорвутся мои новые друганы. — Хотя погодите, давайте помогу.

Сходил на кухню, за шиворот одного в зал отволок, потом за вторым вернулся. Теперь все трое полусидели-полулежали в центре комнаты и испуганными глазами на меня таращились, понимая прекрасно, что я главный в этой кутерьме. Но, судя по их взглядам, ни хрена они меня не узнали за маской то.

— Ну какого хрена он своей кровякой линолеум засрал, — раздосадованно всплеснул руками Максимка, видя, что хромой вымазюкал пол кровью из разбитого носа.

Второй алкаш, который разделял мнение Макса, подошел к хромому и с размаху ему затрещину в затылок почти влепил. Почти — потому что не успел, так как я аккуратно, но твердо перехватил его руку.

— Я сам, не трогай, а то потом к ментам побегут, — пояснил я.

— Кто к ментам, слышь, ты за базаром следи, фраер! — было загундел через сломанный нос хромой цыган. — Кто такой будешь?

Может, смекнул по моей реакции, что я настроен на диалог, раз голос прорезался — думал, похоже, что я слабину дал, раз сразу их в расход не пустил. А такого типа люди как делают — пытаются сразу на агрессию перейти, вдруг прокатит морально оппонента продавить. Вот только когда ничего не получается, они выглядят довольно жалко… потому что агрессия в обратку летит.

Я никакой слабины давать не собирался, просто не хотел, чтобы алкаши больше нужного руки пачкали за водяру и на статьи нехорошие наматывались. У меня-то уже руки были испачканы по самые плечи, переживать абсолютно не за что.

Поэтому, наклонившись вперед, к хромому, я внимательно посмотрел ему в глаза.

— Ты с какой целью интересуешься, козел? — процедил я.

— Пошел ты… — с трудом выдавил он, за сломанный нос держась.

— Мужики, там кажется паяльник у хозяев лежал… — бросил я сегодняшним подельникам.

У цыгана глаза на лоб полезли. С паяльником в девяностых не шутят, вернее всякие шутки плохо заканчиваются и, судя по их реакции, они прекрасно об этом знали не понаслышке.

— Т-тебе з-зачем п-паяльник? — аж заикаться цыган начал.

— В одно место тебе засовывать, — я плечами пожал, делая такое выражение лица, будто мне абсолютно фиолетово и для меня манипуляции с паяльником — повседневная обыденность.

Конечно, никакие паяльники никому я засовывать не собирался, просто хотел припугнуть борзых гостей, чтобы скромнее себя вели. И продолжая спектакль, к алкашам повернулся.

— Не в службу, а в дружбу, включите чуточку погромче магнитофон и прикройте окно, чтобы народ воплями не пугать, — распорядился я.

Мои подельнички встрепенулись — кому куда идти, и даже друг о друга, как два болванчика стукнулись, хорошо что не упали. По итогу Макс пошел окно закрывать. Я обратил внимание, что он уже успел подмотать ключи от «Москвича» у одного из цыган. Красава. Так вот эти самые ключи Максимка из окна скинул — в руки своему корешу-собутыльнику. Неужто автомобиль у цыган собрались отжать? Закрыв окно, он и занавеску задернул, потом подошел к магнитофону и сделал громче «Осенний поцелуй» Аллы Пугачевой. Его собутыльник утюг притащил.

— Пойдет? — пробубнил он.

— Ага, в розетку воткни, пусть прогреется…

Ну а дальше я наблюдал за тем, как мои гости в лицах переменились, когда увидели утюг. Я еще как будто ненароком рукой с кольцом кладбищенских повертел. И, кстати, его появление впечатлило цыган куда больше, чем «развлекательная» программа с утюгом. Исход оказался неожиданным для меня самого.

Завидев кольцо на моей руке, хромой вдруг затарахтел без умолку, как баба базарная:

— Брат, не знал, что ты здесь будешь, брат, мы лоха пришли щемить, по наводке, думали, что он здесь живет, ошиблись, по ходу… Верь мне, брат!

— По какой наводке? Какого лоха? — строго спросил я, сохраняя инкогнито, но утюг из рук не выпускал.

— Да зацепились с