надела халат и махровые тапки. Мод поблагодарила услужливую девушку, и та, утешительно потрепав старушку по щеке, скрылась в раздевалке. Тогда Мод снова подхватила свою тросточку и вернулась на место трагедии. Там все пребывали в уверенности, что произошедшее стало трагической случайностью. Несчастная Заза Хенрикс поскользнулась на мокром полу и упала прямо в ледяную купель. Упала Заза неудачно, ударившись головой о кромку купели, которая раскроила ей череп. Два санитара, явившиеся, чтобы забрать тело, между делом обсуждали, что от погибшей несло алкоголем. На поверхности воды, которую кровь Зазы окрасила в розовый цвет, как зримое свидетельство их правоты покачивались два пластиковых стакана.

Человек, представившийся начальником службы безопасности отеля, подошел к Мод и спросил, как произошло несчастье. Она ответила, что мылась в душе и не видела момент падения.

– У меня неважно со слухом, да еще и в глаза попало мыло. И вода шумела, так что я ничего не слышала. Но видимо, что-то я все же почувствовала… потому что внезапно обратила внимание, что в воде кто-то лежит. Я… любезный мой… я сейчас снова начну плакать… бедняжка… она лежала в воде. Я не смогла ей помочь… она не хотела хвататься за трость… так много крови… бедняжка, бедняжка… – всхлипывая, бессвязно бормотала Мод.

Начальник службы безопасности немного неуклюже похлопал Мод по плечу и удалился.

Дочь Густава забрала отца из отеля спустя несколько часов после смерти его нареченной. Густав выглядел растерянным, и взгляд у него был пустой. Мод подозревала, что теперь он вряд ли осуществит намерение вернуться в Экенэс. Вероятно, по этой самой причине дочь выглядела не слишком опечаленной.

Мод осталась в отеле еще на два дня. Несмотря на то, что она впервые посетила спа лишь на склоне лет, Мод точно знала, что этот раз не станет последним. Она вкусно ела и пила. Днем она совершала долгие прогулки по беговым дорожкам, проложенным в лесу, за территорией отеля. По утрам и вечерам Мод плавала в теплом бассейне, а перед сном, окунувшись в купель, еще и парилась в сауне. Зазе не было места в ее мыслях. Еще до того, как настало время возвращаться домой, Мод наконец определилась с летним путешествием. В интернете она отыскала горящий тур на свой любимый остров Сардиния. В стоимость тура входила неделя проживания в дешевом отеле, однако для Мод были важны только авиабилеты. На острове было множество небольших уютных пансионатов, уже знакомых Мод. К тому же, прямо у моря – в Порто Торрес – построили шикарный спа-отель. Если Мод захочется, она сможет провести там несколько дней. А может быть, решит остаться там до конца сентября. Или даже дольше.

«Поживем – увидим», – сказала себе Мод.

Фрекен Мод в поисках рождественского умиротворения

Ранним утром в сочельник на кладбище царили тишина и покой. Мод, прокладывая себе путь по засыпанной снегом дорожке, громко и протяжно вздохнула. Она могла себе это позволить – ведь сейчас Мод пребывала в полном одиночестве. В такое время поблизости не встретишь ни единой живой души, а остальных она не потревожила. Резиновые колеса ходунков упрямо поворачивались перпендикулярно движению, когда Мод толкала их вперед по снежной целине. С некоторым трудом добравшись до могилы, она отставила ходунки в сторону. В проволочной корзине, приделанной к ходункам, стояла сумка, из которой Мод достала свечи в специальных подсвечниках, и еще спички. Двух свечей на семейном погосте будет вполне достаточно – одна для родителей, другая – для сестры. Кладбищенские свечи стоят дорого.

Старшую сестру Мод звали Шарлоттой. Сама Мод была, что называется, поздним ребенком, залетным, как теперь говорят. К удивлению родителей и большому неудовольствию сестры, Мод появилась на свет через одиннадцать лет после Шарлотты. Шарлотте прекрасно подходила роль единственного ребенка. О младшей сестренке она уж точно не мечтала.

Мод внезапно вспомнились шикарные приемы, которые устраивали родители. В особенности хорошо Мод помнила пышные празднества, которые традиционно устраивались в канун Нового года. Она помнила вкусную еду, горящие в высоких канделябрах свечи, хлопки откупориваемых в полночь бутылок шампанского, гул веселых голосов, запахи сигар и дорогих духов. Помнила Мод и изысканные туалеты дам.

Все это внезапно прекратилось, когда прямо во время собрания ложи Странной Братии* с милым папой приключился инфаркт. Расхохотавшись над чьей-то шуткой, он вдруг упал замертво.

После его смерти мать по разным причинам воздерживалась от смеха. Она была пятнадцатью годами младше отца, и, казалось бы, должна была бороться и жить дальше. Но силы, покинувшие ее, были словно похоронены вместе с отцом. Через два года не стало и матери. Возможно, ее сломил стыд за их экономическое и социальное падение – так привыкла думать Мод. Когда семью постиг этот удар, самой Мод едва исполнилось восемнадцать, и она только что начала учебу в университете. Мод собиралась выучиться на преподавателя английского и французского языков.

Примерно за год до этих событий у Шарлотты подтвердился «нервный недуг», как называла это мать. Еще мать говорила, что «у Шарлотты чуткая душа художника». Сестре было тридцать, и к началу войны она все еще была не замужем. Фобии и ипохондрия постепенно завладевали ею. Шарлотта была профессиональной пианисткой, но никогда не выступала перед публикой. И приглашать на дом учеников она тоже была не в состоянии.

Небольшой капитал, который оставался у них после продажи дома, во время войны незаметно растаял. Им с Шарлоттой повезло, что после смерти матери они смогли остаться у себя в апартаментах, и продолжали там жить бесплатно. Однако за электричество, воду и отопление платить было необходимо. Мод не могла забыть, как в долгие лютые военные зимы вымерзала вся квартира. Слой инея, который нарастал с внутренней стороны окон, был таким толстым, что сквозь него ничего нельзя было разглядеть. Они ютились в кухне и расположенной рядом спальне, наглухо законопачивая все двери, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Остальные помещения в квартире не отапливались.

Во время войны Мод смогла устроиться преподавателем на Высшие женские курсы. Там она с самого начала почувствовала, что работа ей подходит. Однако это не решало финансовых проблем Мод – ведь ей приходилось заботиться еще и о Шарлотте.

Трепетный огонек кладбищенской свечи освещал потускневший от времени текст, выбитый на высокой – в человеческий рост – могильной плите. Шарлотта умерла тридцать семь лет назад. Лишь после ее смерти Мод смогла зажить своей собственной жизнью. «Лучше поздно, чем никогда», – говорила себе Мод.

Поток воспоминаний Мод был прерван ощущением холода в ногах. У