– Кэтрин Тейлор, девятнадцать лет, студентка Голдсмит-колледжа из Эссекса. Снимала квартиру в Нью-Кроссе с соседкой Джеммой Робертс. У Кэтрин было тяжелое расставание с бойфрендом, но это было уже год назад. Вчера вечером Кэтрин сказала соседке, что идет прогуляться. Джемму не позвала. Кажется, они были в ссоре уже несколько месяцев.

Я нахмурилась.

– Известно, что Джемма делала вчера вечером?

– Она была в пабе в Нью-Кроссе [20]. Ее стошнило на одного из завсегдатаев. Наша жертва вышла из квартиры одна в половине седьмого. Мы пока точно не знаем ее маршрут, но тело обнаружили на Митр-сквер в одиннадцать двадцать. Есть версия, что убийца специально искал женщину по имени Кэтрин и караулил ее возле дома, уже зная имя и адрес. Возможно, она пошла с ним добровольно: скажем, он уговорил ее вместе погулять в Сити и выпить, и они поехали на надземке [21].

– Чем вы сейчас заняты? – спросил Вуд.

– Бен проверяет пабы Нью-Кросса – может, найдем свидетелей, которые видели ее вчера вечером… Холли занимается камерами наблюдения на юго-востоке Лондона и в этом районе, а еще в надземке. Я опрашиваю друзей и родственников.

Вуд взглянул на доктора Диксона:

– Хорошо. Отчет о вскрытии готов?

Диксон поправил толстые очки на переносице.

– Причина смерти – обескровливание. – Он взглянул на меня. – Потеря крови.

– Спасибо за разъяснение.

Да, они точно держат меня за идиотку. Возможно, из-за моего акцента.

– Сердце и левая почка жертвы отсутствуют, – продолжил эксперт. – Увечья на туловище нанесены посмертно. Однако порезы на лице сделаны при жизни. – Он снова взглянул на меня. – Перед смертью.

Не обращая внимания на его снисходительность, я напряглась. Я ведь надеялась, что убийца не уродовал ее, пока она была жива. Это не совпадало ни с подписью настоящего Потрошителя, ни с предыдущими убийствами нашего преступника.

Доктор Диксон откинулся на спинку стула:

– Я нашел под ногтями жертвы частицы кожи.

Габриэль нахмурился.

– Похоже, на этот раз убийца оказался неосторожен. Он решил, что Кэтрин мертва, и наклонился, чтобы порезать ее на куски. Но она была еще жива и умудрилась поцарапать его.

Я медленно кивнула:

– И поэтому он изуродовал ей лицо перед смертью…

– Может быть, – согласился Габриэль. – Очень вероятно, что он разъярился и хотел наказать ее.

– Возможно, – Диксон повертел авторучку. – В любом случае полный отчет о вскрытии пока не готов. Но есть кое-что необычное. Закончу завтра утром.

– Хорошо. – Вуд кивнул. – Лоу, есть совпадение по ДНК?

Грейси покачала головой:

– С анализом что-то не так. Сегодня повторно проведу тесты.

Вуд нахмурился, явно раздраженный:

– Что значит «не так»?

– ДНК вроде бы в порядке, но ни один из STR-локусов [22] не амплифицируется [23] должным образом. Я просто хотела перепроверить, возможно ли… – Она нахмурилась. – Есть ли вероятность, что вы… – И замолчала.

Похоже, именно так британцы ставят под сомнение действия начальства.

Грейси откашлялась и предприняла новую попытку:

– Возможно ли, что кто-то случайно перепутал образцы? – Под конец фразы ее голос сорвался.

Вуд напрягся:

– Исключено.

– Да, разумеется, – ее щеки порозовели. – Просто когда образцы не амплифицируются, это означает путаницу в исходных данных.

– По-английски, пожалуйста, – сказал Вуд.

– С образцом ДНК что-то не так, – объяснила Грейси.

– Отправьте в лабораторию НКА, если сами не можете разобраться, – Вуд повысил голос, давая понять, что тема закрыта. – Сейчас Министерство внутренних дел принимает дополнительные меры по борьбе с этой угрозой. Проводите задержания и обыски на свое усмотрение, и мы сможем допрашивать подозреваемых сколько угодно без доступа адвоката.

Вот почему старший инспектор Вуд весьма рад, что эти преступления расценивают как теракты. Ведь это ведет к расширению полномочий полиции. Следует не забывать о заголовках таблоидов и нарастающей ксенофобии. Но у меня возникло предчувствие, что, если я брошу прямой вызов такому альфа-самцу, как Вуд, ничего хорошего не выйдет. К счастью, один из моих любимых приемчиков – вести себя как беспомощная идиотка. И – опять же к счастью – мой акцент уже сделал за меня полдела. Значит, можно попытаться заставить коллег взглянуть на вещи с моей точки зрения, не ставя под сомнение их авторитет. Всегда позволяйте противнику недооценивать вас.

Я подняла руку:

– Гм, у меня вопрос…

Вуд поднял брови:

– Да, Лидделл.

– Кто, по мнению общественности, совершает эти убийства? – Я широко раскрыла глаза и заморгала.

– Мы им ничего не говорили, – отрезал Вуд.

– Да, но как… как об этом сообщают СМИ? Когда у них нет ответов, разве они не придумывают что-нибудь сами?

Габриэль бросил на меня раздраженный взгляд. Похоже, он один понял, куда я клоню.

– Это важно? – прорычал Вуд.

Я прочистила горло, изо всех сил стараясь продолжать этот фарс:

– Просто я увидела газетный заголовок о мусульманах и джихадистах – и была сбита с толку. Мне даже не пришло в голову, что это может быть связано с терроризмом.

Вуд предостерегающе поднял бровь.

– Мы расширяем рамки понятия терроризма.

– И вас не беспокоит общественная безопасность и возможные нападения на иммигрантов? – Я все больше раздражалась, уже не в силах притворяться.

Вуд на секунду замолчал, его темные глаза сверлили меня насквозь.

– Мы учтем ваши соображения, Лидделл. Но мы вызвали вас составить психологический портрет убийцы. Какова ваша оценка на данный момент?

Габриэль покачал головой.

– Она прилетела только вчера вечером.

– Вообще-то, – ответила я, – у меня есть предварительный портрет.

Бессонная ночь имеет свои преимущества. Хоть я и опоздала на совещание, но пришла не с пустыми руками.

– Убийца – мужчина от двадцати до тридцати лет или чуть за тридцать. Не думаю, что он психопат…

– Вы не думаете, что он псих? – недоверчиво переспросил лысый Филипп. – Мы говорим о том самом убийце, который вырезает у людей внутренности и запихивает им в глотки детские стишки?

Значит, он готов к конфликту.

Я глубоко вздохнула.

– Я не считаю его психопатом в полном смысле слова. Вряд ли у него галлюцинации или бред. Он умеет планировать. Он читает газеты и принимает решения, основываясь на новой информации. Ему удалось найти некую женщину по имени Кэтрин и убедить ее пойти с ним. И его стишки вроде бы чушь, но в них выдержан ритм. Это не полная тарабарщина.

Габриэль задумчиво смотрел на меня.

– Вероятно, он хорош собой и поверхностно обаятелен, – продолжала я.

Вроде того незнакомца, который вчера ночью чуть не околдовал меня в переулке. Хотя не понимаю, зачем ему это. Ведь он явно злился на меня. При мысли о его руках на моем теле щеки снова запылали.

Двоякодышащие рыбы, налоги, британские политики…

– Откуда вы знаете,