аренды. Разумеется, будучи большим мальчиком, он знал, что на халяву дела не делаются. Но наивно оценивал вопрос в ящик коньяка «Белый аист», приобретаемого им по старым связям в Молдове. Пять «штук» бакишек[50], изъятых из оборота, грозили пустить ко дну утлое судёнышко его коммерции.

Освоив ещё сто пятьдесят, просветлённый Гриша вспомнил девиз отважного адмирала Нельсона: «Делай, что должно, и будь, что будет!»

Прозвище Мутень он носил заслуженно. Удостоился его в лихие девяностые. В славный город Острог Григорий приехал из Дубоссар после развала Союза. Открыл торговлю дефицитным тогда сахарным песком. Нехило приподнялся за счёт опта. Над предложением братвы отстёгивать на «общее»[51] посмеялся. Когда ему сожгли ларёк и тачку, адреснулся в «шестой отдел»[52]. Вымогателей посадили. И не рядовых быков, а людей достаточно авторитетных — Пашу Комендантова и Рамазанова Эдика. Криминал отстал от подментованного Мутня, в городе навалом было покладистых барыг.

Правдоискатель решил вновь выйти на тропу войны. На сей раз с коррупцией. Ближе к полуночи, имея в активе семьсот водки, он позвонил на сотовый начальнику РУБОПа Давыдову, которого помнил молоденьким бодливым оперком.

— Денис, дело государственной важности, — сконцентрировавшись, задушевно сообщил Гриша. — Надо пересечься.

На следующее утро, грамотно захмелившись, куражливый Мунтян жаловался на иуду-архитектора, вознамерившегося снять с него последние портки. Давыдов, руководствуясь своими соображениями, знать которые инициативнику было необязательно, свёл его с фээсбэшником Яковлевым. Майор ухватился за горячую тему.

Оперативные мероприятия потекли с присущей конторе неспешной основательностью.

Архитектор, уж на что кручёный, а засланного казачка в Грише не просёк. Люди бизнеса отрекомендовали Мунтяна безвредным алкашом при больших бабках. На беду Левандовского, его знакомые хотели показаться более осведомлёнными, чем являлись в действительности.

Чтобы не выглядеть лохом, Гриша, наученный Яковлевым, выдвинул твёрдое условие — деньги против стульев[53]. Никаких авансов! На каждую встречу Мунтян являлся с фирменным запашком. Этот нюанс притуплял бдительность чиновника, он внушил себе, что никакая серьёзная организация не свяжется с пьянчугой, чьё поведение непредсказуемо.

И вот разработка достигла кульминации. Всё, вроде, было в ёлочку.

В сотый раз проинструктированный, заряженный спецтехникой, снабжённый мечеными деньгами, рвался с поводка Гриша Мунтян.

Не путалось под ногами руководство. Новый начальник отдела, варяг, приехавший получить «полковника» перед пенсией, дал карт-бланш. Оказывавшие содействие в реализации сотрудники областного аппарата по мелочам не дёргали.

Сил и средств хватало. Ждал отмашки хваткий прокурорский следователь.

Тем не менее, Яковлев испытывал тревожное томление. Казалось, что упущен некий важный момент.

В девять тридцать группа на трёх автомобилях выдвинулась к городской администрации.

«Соболь Баргузин» припарковался на гостевой стоянке, обрамлённой пушистыми голубыми елями. Задёрнутые шторки на окнах минивэна скрывали расположившихся внутри сотрудников. «На ушах» сидел старший опер. Массивными «лопухами»[54], соединёнными на темени пластмассовым оголовьем и нарядной кремовой рубашкой он напоминал диджея в канун забойной дискотеки. В действительности он ловил шорохи, воспроизводимые микрофоном, закреплённым на куртке взяткодателя. Миниатюрный объектив с вынесенным зрачком транслировал изображение на монитор ноутбука. Пока на экране мельтешила чёрно-белая горизонтальная рябь.

Без четверти десять пошла движуха.

Из переулка энергично вывернул симпатичный юноша с портфельчиком в руке. Модная стрижка — короткая, но с острым хвостиком на шее — придавала ему креативный вид.

Это был оперуполномоченный Гайдук, стаж работы один год. Его физия в Остроге пока не примелькалась.

Фасонистый хвост Гайдук отрастил в первом в своей жизни отпуске. Яковлев велел моднику не приводить стрижку под комитетский стандарт до особого распоряжения. Насчёт неё майора посетило несколько идеек. Одна из них воплощалась нынче.

Понятые были представлены старшекурсницами политеха. Их обеспечил проректор по безопасности, сотрудник действующего резерва. Девчонки — иногородние, что снижало шанс утечки информации в случае срыва мероприятия. Цокая звонко каблучками, оживлённо болтая, парочка взбежала на ступени здания. Выкатившийся им навстречу жизнерадостный депутат Евсеев галантно придержал тяжёлую дверь, пропуская стройняшек внутрь.

Порознь, с минутной отсечкой, прошли двое мужчин лет тридцати пяти. Важняки облуправления. Скромный серый костюмчик и очки в стальной оправой придавали первому учительский вид. Второй — скуластый, крепкий — работал под квалифицированного производственника. Нейлоновая синяя куртка с надписью «ДРСУ-17» на спине, джинсы, на ремешке через плечо — потёртая сумочка из кожзама. В ней — видеокамера для фиксации задержания с поличным.

Каждый из группы имел простенькую легенду. Студентки, в частности, искали отдел учёта и распределения жилья. Якобы им нужно было поставить печать на справку уличкома.

Настало время выхода главного персонажа. По мобильному Яковлев вызвал оперативника из «девяносто девятой», вставшей на соседней улице.

Не прошло и минуты, как в конце аллеи показалась длинная фигура в чёрной джинсе. Гришу мотивированно запустили со стороны троллейбусной остановки. Анекдотическая история лишения его водительских прав за пьянку была известна в городе многим.

Мунтян выглядел естественным на двести процентов. Буднично смолил сигаретку, поглядывал озабоченно на хмурящееся небо.

Когда он приблизился метров на сорок, на мониторе появилась картинка. Запрыгали стволы деревьев, обшарпанные углы домов, мелькнул их минивэн красивого цвета морской волны.

— Пошёл сигнал! — обрадовался опер-диджей.

Глядя на его мощи, трудно было поверить, что четыре года назад он страдал от избытка веса. Пулевое ранение поджелудочной железы[55], потребовавшее сложной операции, кардинально перестроило организм. Военно-врачебная комиссия с большим скрипом дала заключение о годности к дальнейшей службе.

— Будем снимать кино, Виктор Палыч? — заглянул через плечо оперативника Яковлев.

Отказываясь от содействия управленческих технарей, майор повышал статус подчинённого. С учётом неважнецкого здоровья Витя Шульгин трудился, главным образом, по линии компьютерного обеспечения. Но штат территориального отдела не предусматривал технических должностей. Использование оперативного сотрудника не по назначению отрицательно сказывалось на показателях работы. Тем более, старший опер, майорская должность!

В управлении служило трое сотрудников, имеющих боевые ранения. Такими кадрами не разбрасываются, но ситуация не могла бесконечно оставаться подвешенной. Очередная ВВК могла стать для Шульгина последней. Витя доводился Яковлеву боевым товарищем, в одной купели крестились они под огнём. По этой причине майор пробивал под Шульгина ставку специалиста по информационной и компьютерной безопасности.

Результат долгих усилий во многом зависел от успеха сегодняшней комбинации.

7

21 мая 2004 года. Пятница.

12.30–14.00

Следователь прокуратуры Самандаров имел качество, представителям его цеха противопоказанное. Холерик Рафа плохо умел слушать людей. Перебивать Яковлева он, конечно, не решился, но изъёрзался, как на иголках. В процессе загрузки информации краснел лунообразным лицом и выпучивал глаза.

Лишь комитетчик умолк, Рафа скороговоркой выдал свою версию:

— Никому никаких денег Мутень не отдал! Стопудово! У него долгов по городу немеряно! Он — кидала высшей марки! Вы