Я готов был поклясться, что легкая улыбка промелькнула на ее губах.

— Не могу сказать.

— Хорошо. Больше мы вас не задерживаем. Примите наши извинения за беспокойство, — поклонился ей, вставая, инспектор. — Осталось еще немало невыясненных моментов, но мы обратимся к ним позже.

Она поднялась со стула, и я опять заметил быстрый вопрошающий взгляд, которым она нас окинула. Женщина словно спрашивала: «Какое впечатление произвели на вас мои показания?» Потом она удалилась.

— Красивая женщина, — задумчиво произнес Макдоналд, когда дверь за ней закрылась. — Бэркер, я думаю, принимал деятельное участие в происшедшем здесь. Он признал, что покойный был ревнив, и наверняка он более любого другого знал причины его ревности. А история с обручальным кольцом? Ее нельзя недооценивать. Человек, стаскивающий с мертвеца обручальное кольцо… Что вы скажете, мистер Холмс?

Мой друг сидел, опустив голову на руки, погруженный в раздумье. Потом он встал и позвонил.

— Эмс, — сказал он, когда вошел дворецкий, — где теперь находится мистер Бэркер?

— Пойду поищу его, сэр.

Через минуту он вернулся и сказал, что мистер Бэркер в саду.

— Вы не припомните, Эмс, что было на ногах у мистера Бэркера в последнюю ночью?

— Он был в ночных туфлях. Я принес ему сапоги, когда он пошел в полицию.

— Хорошо, Эмс. Для нас важно знать, какие следы оставлены мистером Бэркером, а какие — преступником.

— Должен заметить, что его туфли испачканы кровью. Так же, как и мои собственные, конечно.

— Это вполне естественно, кровь в комнате была всюду. Все же, Эмс, принесите, пожалуйста, сюда туфли.

Эмс отправился за ними и вскоре возвратился с туфлями в руках. Подошвы их были черны от запекшейся крови.

— Странно! — пробормотал Холмс, стоя у окна и рассматривая туфли. — Очень странно!

Потом быстрым резким движением он поставил одну из туфель на кровавый след, оставшийся на подоконнике. След вполне соответствовал туфле. Он молча улыбнулся своим коллегам.

Инспектор изменился в лице. В его речи отчетливо зазвучал шотландский акцент, как всегда в минуты волнения.

— Господа, — вскричал он, — тут не приходится сомневаться! Бэркер сам указал на окно. Пятно намного больше следа сапога. Но что все это значит, мистер Холмс, что это значит?

— Да, любопытно… — пробормотал мой друг.

Уайт Мейсон хихикнул.

— Я же говорил, тут необыкновенный случай! — воскликнул он. — Замечательный случай!

Три детектива остались в усадьбе, чтобы подробнее разобраться в результатах следствия, а я отправился один в нашу скромную гостиницу. Но прежде мне вздумалось погулять в старинном саду, окружающем усадьбу, между рядами старых подстриженных тисов. В глубине сада находился небольшой красивый луг с солнечными часами посередине. Все это создавало мирную и успокаивающую атмосферу, столь желанную для моих натянутых нервов. В этой спокойной обстановке как-то забывалась мрачная комната с окровавленным телом на полу, а если и вспоминалась, то как фантастический кошмар. Но когда я бродил по саду, стараясь здесь отдохнуть душой, произошел инцидент, сразу вернувший мои мысли к преступлению.

Я уже сказал, что дом окружали ряды тисовых деревьев. В самом дальнем от дома ряду они сильно сгущались. Позади них стояла скрытая от взглядов человека, идущего от дома, каменная скамейка. Приблизившись, я услышал голоса: какую-то фразу, произнесенную мужским голосом, и тихий смех женщины как бы в ответ на нее. Спустя минуту я увидел миссис Дуглас и Бэркера, причем увидел раньше, чем они заметили мое присутствие. Выражение ее лица меня поразило. На следствии она казалась серьезной и грустной, теперь же все следы горя на ее лице исчезли, глаза даже светились радостью. Через мгновение, увидев меня — они опоздали лишь на мгновение, — оба надели торжественно-сумрачные маски. Произнеся быстро и тихо два-три слова, Бэркер встал и пошел мне навстречу.

— Извините, сэр, — сказал он, — я имею честь обращаться к доктору Уотсону?

Я поклонился с холодностью.

— Мы так и думали, что это должны быть вы. Ваша дружба с мистером Шерлоком Холмсом всем известна. Не подойдете ли вы на минуту, чтобы поговорить с миссис Дуглас?

Я последовал за ним с угрюмым лицом. Я отчетливо представил себе размозженную голову покойного. А тут, в его саду, спустя несколько часов после преступления жена и лучший друг весело смеются над чем-то. Я сдержанно поклонился миссис Дуглас. Я переживал с нею ее горе на следствии. Теперь ее вопрошающий взгляд не вызывал во мне никакого отклика.

— Я боюсь, что вы сочли меня бессердечной, — сказала она мне.

— Меня это не касается, — ответил я, пожав плечами.

— После, быть может, вы воздадите мне должное. Если бы вы только выполнили…

— Совершенно не нужно, чтобы доктор Уотсон что-то выполнял, — поспешно перебил ее Бэркер. — Как он сам сказал, это его не касается.

— Совершенно верно, и я прошу разрешения продолжить мою прогулку.

— Одну минутку, доктор Уотсон! — воскликнула миссис Дуглас умоляющим голосом. — Я вам задам всего один вопрос, на который вы можете ответить с большей точностью, чем кто бы то ни было еще. То, что я хочу спросить вас, для меня очень важно. Вы знаете мистера Холмса и его взаимоотношения с полицией лучше других. Предположим, что разгадка дела будет ему конфиденциально сообщена. Должен ли он непременно поделиться ею с официальными властями?

— Да, именно так, — резким тоном произнес Бэркер. — Самостоятелен ли он в своих поступках или работает с ними и на них?

— Я, право, не знаю, могу ли я обсуждать такой деликатный вопрос…

— Я умоляю вас об этом, доктор Уотсон. Уверяю вас, что вы очень поможете… очень мне поможете, если разъясните этот вопрос.

В голосе ее звучала такая искренность, что на мгновение я позабыл про все ее поведение.

— Мистер Холмс не зависит ни от кого. Он полностью самостоятелен и будет действовать, как ему подсказывает его совесть. Конечно, он лоялен в отношении своих официальных помощников, и, думаю, это может помешать ему скрыть от них важные сведения. Вообще советую вам обратиться непосредственно к самому мистеру Холмсу, если хотите получить более точные сведения.

Сказав это, я приподнял шляпу и пошел своей дорогой. Лишь однажды я оглянулся и увидел их сидящими на том же месте и горячо спорившими.

— Мне не нужна их откровенность, — сказал Холмс, когда я сообщил ему о разговоре с Бэркером и миссис Дуглас. Холмс провел много времени в усадьбе, вернулся в гостиницу около пяти часов и с аппетитом принялся за обед, который я велел для него приготовить. — Без откровенностей, Уотсон, ибо они будут неуместны, если дело дойдет до ареста их за сообщничество в убийстве.