Оборванные истории. И люди приходили сюда ради них? Зачем снова и снова слушать одно и то же, если рассказ каждый раз разбивается о стену вопроса, на который нет ответа?

Что случилось со всеми, кто пропал во время правления Лека? Чем закончились их истории? Он похитил и, как предполагалось, убил сотни детей и взрослых, женщин и мужчин. Но она не знала, и советники тоже не смогли рассказать, где, почему или как, – казалось, и люди в городе тоже не знают. Внезапно Биттерблу поняла: ей недостаточно просто знать, что они пропали. Она хотела выяснить все до конца, ведь люди в этих комнатах – ее подданные, и они, несомненно, хотят знать правду. И она тоже хотела до нее докопаться – чтобы рассказать им.

Были и другие вопросы, которые внезапно выступили на первый план. Теперь, додумавшись проверить, Биттерблу обнаружила, что на восточной стене не хватает еще трех горгулий, кроме похищенной у нее на глазах. Почему никто из советников не обратил ее внимания на эти кражи?

– Ваше величество, – сурово сказал Тиэль однажды утром у нее в кабинете, – не подписывайте это.

Биттерблу поморгала:

– Что?

– Эту хартию, ваше величество. Я только что потратил пятнадцать минут на объяснения, почему вам лучше ее не подписывать, и вот вы сидите с пером в руке. Где вы витаете?

– А, – вздохнула Биттерблу, опуская руку. – Нет, я тебя слышала. Лорд Данзол…

– Данжол, – поправил Тиэль.

– Лорд Данжол, покровитель города в центральном Монси, возражает против того, чтобы город вывели из-под его власти. Ты считаешь, прежде чем принимать решение, я должна дать ему аудиенцию.

– Мне жаль, что у него есть право высказаться, ваше величество. И также жаль…

– Да, – рассеянно промолвила Биттерблу. – Ты сказал, он также хочет жениться на мне. Отлично.

– Ваше величество! – Тиэль оглядел ее изучающе, прижав подбородок к груди. – Ваше величество, – повторил он мягко, – я спрашиваю во второй раз. Где вы сегодня витаете?

– У горгулий, Тиэль, – ответила Биттерблу, потирая виски.

– Горгулий? В каком смысле, ваше величество?

– На восточной стене, Тиэль. Я слышала разговор писарей в нижних кабинетах, – соврала она, – о том, что с восточной стены пропали четыре горгульи. Почему мне никто не сообщил?

– Пропали? – изумился Тиэль. – Куда же они подевались, ваше величество?

– Мне-то откуда знать? Где гнездятся горгульи?

– Я очень сомневаюсь, что это правда, ваше величество, – сказал Тиэль. – Уверен, вы что-то не так расслышали.

– Спроси их сам, – предложила Биттерблу. – Или пусть кто-нибудь проверит. Я уверена в том, что слышала.

Тиэль ушел. Через некоторое время он вернулся с Дарби, который нес в руках небольшую стопку бумаг и исступленно их перелистывал.

– На восточной стене и вправду не хватает четырех горгулий, ваше величество, – отрывисто доложил Дарби, – согласно нашим описям замковых украшений. Но не хватает лишь в том смысле, что их там никогда и не было.

– Не было?! – воскликнула Биттерблу, которая прекрасно знала, что по крайней мере одна из них всего несколько ночей назад красовалась на стене. – Ни одной из четырех?

– Король Лек не успел отдать приказ об установке, ваше величество. Их места остались пустыми.

Биттерблу, подсчитывая недостающих горгулий, видела бугристые, разбитые куски стены. И выглядели они так, будто там торчало что-то каменное, что затем отбили, – если конкретно, горгульи.

– Вы уверены в этих описях? – спросила она. – Когда их сделали?

– Когда вы только начали править, ваше величество, – ответил Дарби. – В них зафиксировано состояние каждой части замка; я лично следил за их созданием – по просьбе вашего дяди, короля Рора.

Казалось бы, зачем лгать о таком странном пустяке, да и не столь важно, если Дарби ошибся в записях. И все же она встревожилась. Ее насторожили его глаза, желтый и зеленый; его деловитый и уверенный взгляд в сочетании с неверной информацией. Она осознала, что мысленно оценивает все сказанное им за последние дни и задается вопросом: способен ли Дарби на ложь?

Потом Биттерблу опомнилась: все эти подозрения лишь оттого, что она встревожена, а встревожена она оттого, что в последнее время всё вокруг как будто сговорилось ее дезориентировать. Словно лабиринт, на который она набрела вчера вечером в поисках новой, менее людной дороги от своих покоев в башне, в дальней северной части замка, к воротам в южной стене. Ее беспокоило, как бы через стеклянный потолок коридоров верхнего яруса ее не разглядели часовые, шагающие по стене. Поэтому она спустилась по узкой лестнице, расположенной рядом с ее покоями, на уровень ниже и вдруг запуталась во множестве коридоров, которые поначалу казались многообещающе прямыми и хорошо освещенными, но потом начинали вилять или двоились развилками. Некоторые и вовсе вели в темные тупики, так что в итоге она безнадежно потерялась.

– Дорогу показать? – внезапно спросил за ее спиной незнакомый мужской голос. Биттерблу застыла, обернулась и постаралась не смотреть чересчур пристально на седовласого человека, одетого в черное, как все монсийские воины. – Потерялся, а?

Затаив дыхание, Биттерблу кивнула.

– Как и все, на кого я тут натыкаюсь, – сказал он, – или почти все. Ты в лабиринте короля Лека. Паутина коридоров, ведущих в никуда, а посредине – его покои.

Стражник вывел ее наружу. На цыпочках следуя за ним, Биттерблу гадала, зачем Лек построил вокруг своих покоев лабиринт и почему она никогда раньше об этом не слышала. Постепенно мысли перескочили на другие странности в стенах замка. Чтобы добраться до главного вестибюля и ворот за ним, нужно было пересечь главный двор, который примыкал к вестибюлю в южной части замка. Лек приказал придать кустам в главном дворе причудливые формы – гордых позирующих людей с цветами вместо глаз и волос и свирепых, чудовищных зверей, тоже покрытых цветами. Медведей и горных львов, огромных птиц. В углу фонтан лил шумные струи в глубокий бассейн. Вдоль стен двора по всем пяти этажам тянулись балконы. Множество горгулий сидело на высоких карнизах и чешуйчатых стенах, насмешливо пялясь или робко вытягивая шеи. Стеклянный потолок бросал на Биттерблу свет отраженных фонарей двора, похожих на большие мутные звезды.

На что Леку сдались эти кусты? Зачем он установил во дворах и почти на всех крышах замка стеклянные потолки? И почему мрак порождал вопросы, о которых она никогда не задумывалась при свете дня?

Как-то раз поздно вечером из вестибюля в главный двор стремительно вошел человек, откидывая капюшон и резко стуча сапогами по мраморному полу. Она узнала хладнокровную поступь советника Раннемуда; его сияющие драгоценными камнями кольца и красивые черты лица то выныривали из тени, то снова погружались в нее. Запаниковав, Биттерблу спряталась за кустом в форме вставшего на дыбы коня. Следом за Раннемудом вошел ее гвардеец Холт, поддерживая дрожащего судью Куалла. Все они прошли в замок и направились в северную его часть. Биттерблу пустилась бежать; в первое мгновение она слишком переполошилась оттого, что едва не попалась, чтобы удивляться, почему они возвращаются из города в такой час. Лишь позже ей подумалось, не странно ли это.