— Кто это? — воскликнул Локридж. — Бык?

— Зубр, — отозвалась Сторм.

Его пронзила мысль, что он — собственной персоной — находится сейчас здесь, в этом опасном времени.

Дрожа в своей пижаме, он выкарабкался из спального мешка. Сторм не обращала на холод никакого внимания, несмотря на то, что капли росы усыпали ее волосы и стекали по бедрам. «Да человек ли она?» — подумал Локридж. После всего происшедшего, при всем том, что им предстояло, — ни следа напряжения! Сверхчеловек. Он вспомнил, что она что-то говорила о генетическом контроле. Возможно, они — люди будущего — создали человека, который выше человека. Ей не нужно никого обманывать, чтобы создать культ Лабрис на Крите много веков назад. Достаточно ее самой…

Сторм присела на корточки и открыла один из свертков. Локридж воспользовался этой возможностью, чтобы переодеться за ее спиной.

— Нам понадобится современная одежда, — сказала она, обернувшись. — Та, что на нас, вызвала бы удивление. Возьми другой костюм.

Ему было обидно, что она им так командует, но он развязал сверток. Внутри оказался короткий груботканый плащ, окрашенный растительной краской в голубой цвет и с заколкой в виде шипа. Главным предметом одежды была лыковая безрукавка — она надевалась через голову и препоясывалась ремнем. На ногах завязывались сандалии, голову украшала повязка из птичьих перьев, расположенных зигзагом. Кроме того, на Локридже оказалось ожерелье из медвежьих когтей вперемешку с раковинами; был еще кинжал в форме листа — кремневый, но настолько искусно сработанный, что его почти можно было принять за стальной. Рукоятка была обернута кожей, ножны сделаны из бересты.

Сторм оглядела его, он — ее. Одежда женщины состояла из сандалий, головной повязки, ожерелья из необработанного янтаря, сумочки из лисы, свисающей через плечо, и коротенькой, украшенной перьями юбочки. Правда, Локридж почти не замечал этих деталей.

— Сойдет, — сказала Сторм. — В сущности, мы являемся анахронизмом. Мы одеты как зажиточные члены клана Тенил Оругарэй — Морского народа, аборигенов. Но у тебя короткие волосы, а мой расовый тип… Впрочем, это неважно. Мы выдадим себя за путешественников, которым пришлось купить одежду здесь, поскольку старая износилась. Так часто делают. Кроме того, здешний примитивный народ не слишком утруждает себя логическими умозаключениями.

Сторм указала на маленькую коробочку, которая тоже была в свертке:

— Открой.

Он взял ее, но ей пришлось показать, где надавить, чтобы отскочила крышка. Внутри лежал прозрачный шарик.

— Вложи его в ухо, — сказала Сторм.

Она откинула назад локон, и он увидел у нее в ухе такой же. Ему вспомнилось устройство, которое он, увидев у нее, принял когда-то за слуховой аппарат; он вставил шарик в ухо. Это нисколько не повлияло на его слуховое восприятие, но на мгновение он ощутил странный холод, непонятная дрожь пробежала от мозга к позвоночнику.

— Ты меня понимаешь? — спросила Сторм.

— Слушай, само собой… — Слова застряли у него в горле: они были произнесены не по-английски! И ни на одном из известных ему языков.

Сторм рассмеялась.

— Береги свою диаглоссу! Она может оказаться куда полезнее пистолета.

Локридж заставил свой разум вернуться на путь наблюдения и рассуждения. Что она в действительности сейчас сказала? Слово «пистолет» было произнесено по-английски; «диаглосса» никак не вписывалась в общую структуру. А это значит… Постепенно, пользуясь языком, ему предстояло обнаружить, что ему свойственна агглютинация, увидеть, как сложна его грамматика и сколько в нем оттенков значений, незнакомых цивилизованному человеку. Вода, например, могла обозначаться двадцатью словами — в зависимости от ситуации. С другой стороны, на этом языке невозможно было передать такие понятия, как «масса», «правительство», «монотеизм», — во всяком случае, без подробнейших объяснений. Лишь понемногу, на протяжении дней и недель, предстояло ему заметить, насколько здесь отличаются от его собственных понятия «цель», «время», «я» и «смерть».

— Это — молекулярное кодирующее устройство, — сказала Сторм по-английски. — Оно хранит в памяти важные языки и основные обычаи данного времени и данного региона — в нашем случае, Северной Европы от того места, где когда-то будет Ирландия, до того, где будет Эстония, плюс еще некоторых областей, где, может быть, придется оказаться, таких, например, как Иберия и Крит. Устройство извлекает энергию из тепла, выделяемого человеческим телом, затем она смешивается с нервной энергией, производимой мозгом. В результате к естественному центру памяти добавляется еще один — искусственный.

— И все, — спросил Локридж растерянно, — в этом крохотном шарике?

Сторм пожала своими красивыми обнаженными плечами.

— Хромосомы куда меньше размером, но несут больше информации… Приготовь чего-нибудь поесть.

Локридж был только рад уйти в повседневность приготовления пищи. Кроме того, он лег спать без ужина.

В свертках были упакованные в металлическую фольгу продукты. Локридж не разобрал, что это такое, но в разогретом виде они оказались на удивление вкусными. Еды было очень немного, но Сторм нетерпеливо приказала ему выбросить остатки.

— Мы будем жить за счет гостеприимства, — объяснила она. — Эта вот сковорода — такой великолепный подарок, что может обеспечить годичное содержание даже при дворе фараона.

Локридж с удивлением обнаружил, что улыбается.

— А если какой-нибудь археолог выкопает ее из кучи мусора четырехтысячелетней давности?

— Сочтут мистификацией, вот и все. Хотя на практике вряд ли листовое железо протянет столько в этом влажном климате. Время неизменяемо. А теперь — тихо.

Пока Локридж разогревал пищу, Сторм в задумчивости ходила по лугу. Высокая трава, невнятно шепча, обнимала ее щиколотки; расцветшие одуванчики лежали у ее ног, словно монеты, рассыпанные перед победителем.

То ли в продуктах содержался возбудитель, то ли движение тому способствовало, но Локридж перестал чувствовать утреннюю скованность. Он разбросал костер и засыпал угли землей.

— Отлично, ты знаешь, как заботиться о земле, — сказала Сторм с улыбкой, и ему показалось, что он готов ради нее на все.

Она показала ему, как открывать и закрывать вход в коридор при помощи контрольной трубки, и спрятала устройство в дупле дерева. Туда же она сунула и их одежду из двадцатого века, оставила только оружие. Потом они уложили свои рюкзаки, надели их и отправились в путь.

— Мы идем в Авильдаро, — сказала Сторм. — Сама я там никогда не бывала, по это порт захода, и если в этом году судно не появится там, то мы узнаем, где оно будет.

Благодаря устройству в своем ухе, Локридж узнал, что «Авильдаро» — усеченный вариант еще более древнего названия, звучавшего как «Дом Матери Моря»; что Та, Которой посвящена была деревня, являлась в некотором роде воплощением Охотницы, которая бродит в глубине леса; что здешний народ жил здесь с незапамятных времен: они были потомками охотников на оленей, пришедших сюда, когда ледники отступили из Дании, и оставшихся у воды, в то время как стада последовали за льдом в Швецию и Норвегию; что именно на этой территории, несколько поколений назад, они начали заниматься также и сельским хозяйством, хотя и не в таких масштабах, как иммигранты из глубины материка, от которых они научились этому искусству, — поскольку они по-прежнему следовали за Той, у Которой Влажные Локоны, Которая поглотила землю там, где теперь плавают их лодки, и Которая точно так же глотает людей, зато дает сверкающую чешуей рыбу, устриц, тюленей, морских свиней тем, кто Ей служит; что не так давно разъезжающие на колесницах ютоазы, не верящие в Нее, а приносящие жертвы богам мужского пола, нарушили долго сохранявшийся мир… Локридж прекратил поток призрачных, не принадлежавших ему воспоминаний: они заслоняли от него настоящий, окружающий его мир и женщину, которая шла рядом с ним…