Наевшись мяса, малыши забрались на скользкий ствол дерева, и, как всегда, Тайни проявил удивительную ловкость. Он часто забирался повыше — с этих высоких стволов можно было высматривать добычу, да и лапы как-никак были в сухом месте. Сомба тоже отлично замечала малейшее движение, и только Биг-Бой был чересчур ленив и не желал себя утруждать, но зато у него был самый спокойный характер. Пиппа, бедняга, теперь частенько бывала сама на себя не похожа и становилась сварливой от усталости — надо было охотиться и к тому же заботиться о безопасности детей. Она то и дело зевала — верный признак переутомления, и даже играть с малышами у нее не хватало сил.

Но не только гепардам приходилось плохо во время этого потопа.

Однажды привлеченные грифами, мы нашли новорожденного буйволенка. Он лежал в воде на глубине не больше пяти дюймов; должно быть, он родился во время ливня и тут же утонул. Вся жизнь животных переменилась, когда начались дожди. Я и не знала, что даже скорпионы умеют плавать, пока не увидела, как скорпион переплывает лужу. Вездесущих цесарок, попадавшихся нам в любое время и в любом месте, сменили европейские аисты и марабу, которые охотились в болотах за лягушками и головастиками. Даже дикобразам пришлось покинуть свои надежные убежища. Мы как-то вспугнули пару дикобразов под скалистым карнизом, таким узким, что им негде было спрятаться от врагов, хотя они и приложили все усилия, чтобы отпугнуть нас, гремя своими иглами. Я совсем не обрадовалась, обнаружив, что ко мне в гости пожаловала рыжая плюющая кобра; она выбрала местечко посуше, свернувшись в уголке за дверью в моей столовой. Я заметила ее, когда закрывала дверь. Три дня она упрямо лежала на месте, как я ни старалась выдворить ее оттуда длинной палкой, оберегая глаза от ее ядовитых плевков.

В довершение всего моему повару надоели дожди, и он попросту удрал.

Мне было трудно винить его — ведь Васоронги, которая всегда текла на шесть футов ниже моего лагеря, теперь поднялась до самых хижин и не заливала их, как в прошлый раз, только потому, что мои помощники расчистили берега от густых зарослей, которые тогда задерживали воду.

При полном отсутствии средств передвижения достать нового повара было невозможно, и мне приходилось терять драгоценное время на возню по хозяйству. А это было теперь особенно трудно — ведь у нас уходил почти целый день на то, чтобы за семь миль доставить еду гепардам к Канаве Ганса. Наше маленькое стадо коз в опустевшем Кенмер-Лодже таяло с непостижимой быстротой, а мясо так быстро портилось в этой сырости, что нельзя было рисковать, таская его с собой целый день, — оно бы пропало, не найди мы гепардов. Так что мне приходилось сначала вместе с Локалем отыскивать гепардов, а потом он возвращался в лагерь за мясом и приносил его вдвоем со Стенли.

Однажды утром, когда мы переезжали Мулику, наше внимание привлекла оживленная болтовня обезьян верветок. Немного спустя мы увидели, как из травы примерно в ста ярдах от дороги выглянул гепард. Это была Мбили как раз на границе своих владений. Боясь, что из-за непрерывных дождей она сильно изголодалась, я взяла ногу козы, подошла и положила ее на землю в двух ярдах от Мбили. Она тут же утащила ногу к ближайшему дереву, а я пошла за ней следом и смотрела, как она уничтожает мясо до последнего волоконца. Оказалось, что она отлично умеет раскалывать даже трубчатые кости, — вот как она была голодна. Но выглядела она прекрасно — ее шерсть настолько потемнела, что поначалу я едва не спутала ее с Тату. Мне нужно было всегда безошибочно различать детей Пиппы, и я сфотографировала их всех сзади, чтобы ясно были видны пятнышки вокруг основания хвоста — иногда они составляли непрерывное кольцо, в которое входило до восьми пятен. Рисунок был строго индивидуальным и никогда не менялся, так что по этому признаку я сумела бы различить всех наших гепардов даже много лет спустя, когда и внешность, и поведение у них могли измениться.

Мы поехали дальше, на равнину Ганса, и нашли там Пиппу. Семейство резвилось на солнышке — им выпало редкое развлечение среди затяжного ненастья. Когда они наелись, я собрала все остатки, на всякий случай — а вдруг мы снова встретим Мбили, ведь она, может быть, уже ждет прибавления семейства.

Подъезжая к тому месту, где мы встретили ее утром, я позвала ее, и в ответ на мой зов голова гепарда высунулась из травы ярдах в пятистах от нас. Мы с Локалем стали потихоньку подходить и тут заметили второго гепарда рядом с первым — это были Уайти и Тату! Тату сразу же кинулась на нас, и я поспешно бросила мясо — это отвлекло ее внимание на некоторое время. Когда Уайти тоже пошла к мясу, я увидела, что она на сносях и вот-вот должна родить. Вдруг, откуда ни возьмись примчался третий гепард, и — «прр-прр» — Мбили вне себя от радости бросилась к сестрам. Но только Тату встретила ее приветливо — они лизали друг дружку, мурлыкали и носились вокруг нас. Уайти держалась в сторонке и свирепо рычала на Мбили, когда та пыталась подойти поближе. Но отделаться от Мбили было не так-то просто: она применяла все свои уловки, чтобы смягчить Уайти, — и нежно мяукала, и перекатывалась на спину, приглашая поиграть, но все напрасно. Мбили изо всех сил старалась завоевать любовь своей сестрицы, а та с не меньшим упорством продолжала ее отгонять. Каждая хотела поставить на своем: постепенно, поглощенные этим соревнованием, они прошли ярдов сто до одинокого дерева, и там запыхавшаяся Уайти наконец уселась на землю. Очень трогательно было смотреть на Мбили: она призвала на помощь всю свою проницательность, весь такт и, передвигаясь ползком, почти незаметно, наконец подобралась к Уайти на расстояние около двух ярдов и села рядом. А пока происходили все эти маневры, Тату съела остатки мяса, не оставив сестрам ни крошки, и тоже устроилась отдыхать неподалеку от нас.

Все это время мы с Локалем стояли совершенно неподвижно и только увидев, что сестры успокоились, стали потихоньку пятиться обратно к дороге — мы не хотели мешать им вновь подружиться. Но Мбили провожала нас до самой Мулики, пока мы не перешли на ту сторону, за пределы ее территории.

Все три сестры теперь оказались на территории Мбили, и Пиппа тоже: ее отделяла от взрослых детей только затопленная Канава Ганса. В последний раз я встречала всех трех сестер девять месяцев и двадцать дней назад, у въезда в заповедник со стороны Муреры — это было в четырнадцати милях отсюда. С тех пор Уайти и Тату несколько раз видели вместе возле холма Мугвонго, примерно в двенадцати милях в противоположную сторону. Мбили всегда бродила одна между Пятой милей и Скалой Леопарда. Теперь все они стали гораздо крупнее матери и были в превосходном состоянии.

Не только по внешнему виду Уайти, но и по той ярости, с какой она встречала все заигрывания Мбили, я поняла, что она принесет котят в ближайшие двое суток. Но теперь я знала, что все три сестры сумели прекрасно перенести даже суровый период дождей, и поэтому сказала Локалю и Стенли, что кормить их мы больше не будем. Мы можем сделать исключение только для Уайти, если она с малышами окажется в безвыходном положении. Нельзя же сводить на нет все то, чему они научились, живя на свободе.

Стоило только один раз дать Мбили мяса — и она уже поджидала нас на следующее утро возле Пятой мили! Я почувствовала себя совершенно несчастной: мне нужно было проявить жестокость — ведь это ради нее, для ее же пользы. Но меня очень подвели Локаль и Стенли: несмотря на мои предупреждения, они все-таки позвали Мбили, и, разумеется, она пошла за нами. Они не поняли, что я поступаю так, стараясь предотвратить ее столкновение с Пиппой. Мне пришлось прибегнуть к самым разным уловкам и ухищрениям, чтобы избавиться от Мбили, которая доверчиво трусила за нами. В конце концов она куда-то исчезла, и мы прошли дальше еще целую милю. Как только я разглядела наше семейство в бинокль — они были ярдах в пятистах от нас, — мы тут же принялись закладывать витаминную подкормку в небольшие кусочки мяса, чтобы все было готово к их приходу. Поглощенная этим делом, я и не заметила, что Мбили снова догнала нас и теперь сидит, не сводя с меня глаз, всего в нескольких ярдах!