выбирались по принципу доверия населения, и их выбор духовного лица, живущего среди них и вникавшего в их вопросы, был очевиден: эта фигура, по сути, заменяла все остальные институты. Однако Первый съезд точно не был мусульманским, в отличие от Андийского (внеочередного) съезда.

Съезд отметил, что «Союз Горцев Кавказа объединяет все горские племена Кавказа, а также ногайцев и туркменов, является членом Кавказского Мусульманского Союза… Сознавая себя нераздельной составной частью Великого Российского государства, горцы, как для общего блага их Родины России, так и для собственного их блага и счастья, в данный революционный период ставят во главе всех задач упрочение завоеванных свобод и обеспечение свободного развития освобожденного от гнета государства…»[144]. Съезд поддержал проведение Учредительного собрания, которое и должно было решить судьбу страны. Предполагалось провести реформы местного самоуправления, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, правовые и судебные реформы, изменить государственную структуру, особо было отмечено, что новое государство может быть только федеративным.

Таким образом, обозначив свои приоритеты, Союз горцев заявил, чего он ждет от Учредительного собрания. Примечательно, что на съезде даже не обсуждались проекты устройства вне федерации, где каждая часть федерации, по мнению участников съезда, будет полностью автономной. То есть данные требования, можно сказать, были ближе к варианту обустройства конфедерации.

Но мало было выразить свое мнение во Владикавказе, необходимо было заявить о своих целях и задачах и в Петрограде, разъяснить то, что происходило в регионе. Одним из документов, направленных в Петроград, была телеграмма от 20 мая 1917 года, подписанная А.-М. Чермоевым. Адресатом был выбран военный министр А. Ф. Керенский[145]. В телеграмме указывалось, что «Союз горцев Кавказа организовался исключительно в целях оказания поддержки Временному правительству в борьбе с анархией и реакцией, обеспечения спокойствия населения, подготовки его к Учредительному Собранию. Центральный Комитет объединенных горцев берет на себя ответственность за сохранение спокойствия и преданности делу свободы горского населения. Полная лояльность горцев и горячее желание идти рука об руку с русской демократией не подлежит сомнению»[146]. В телеграмме также указывается, что проходящие через регион воинские части совершают многочисленные выпады против горцев, что в будущем плохо отразится на взаимоотношениях, если центральное правительство не примет мер для предотвращения подобного рода эксцессов в отношении мирного населения Северного Кавказа. Горцы тем самым вели разговор о регионе как о неотъемлемой части новой страны. Уход с этой политической платформы будет связан с действиями центральных властей осенью 1917 года, а не инициирован горцами.

Андийский (внеочередной) съезд (мусульманского духовенства региона) (август 1917 года)

Съезд должен был собраться на фоне осложняющихся отношений чеченцев и ингушей с казаками в Сунженском, Грозненском и Хасавюртовском округах. По всей области возникали конфликтные ситуации, требующие немедленного вмешательства со стороны членов ЦК Союза объединенных горцев Северного Кавказа. Города Северного Кавказа Хасавюрт, Грозный и станицы Сунженского округа — это неполный перечень мест, где происходили стычки горцев с казаками. По мнению Пшемахо Коцева, все лето и зима 1917/18 года прошли в перманентной войне и беспочвенном мире[147]. Хуже всего обстановка сложилась во Владикавказе. Именно здесь два расквартированных стрелковых полка 6 и 7 июля 1917 года «устроили погром ингушей, в ходе которого было убито более 26 человек, ранено до 15, избито много десятков и ограблено более ста человек и десятки домов: производилась облава на ингушей не только на улицах и базаре, но и по домам, которые солдаты грабили совместно с толпой жителей, не давая пощады даже детям. Людей убивали самым жестоким образом прикладами, штыками, каблуками, это выглядело форменным надругательством озверевших солдат над человеческой личностью: разбитые черепа, вывалившиеся мозги, обезображенные до неузнаваемости лица и мародерство. И, что ужаснее всего — полная безнаказанность виновников этого бесчеловечного погрома, так как город очутился во власти взбунтовавшейся разъяренной провокацией, опьяненной кровью и жаждущей наживы толпы хулиганов-солдат, совершенно вышедшей из повиновения военному начальству»[148].

Андийский съезд, по мнению членов Союза горцев Северного Кавказа, должен был продемонстрировать связь правительства Союза горцев с населением отдаленных районов края. Каковым, безусловно, и является село Анди, расположенное на границе Чечни и Дагестана в ее горной части, добраться до которой можно было только со стороны Чечни. Именно в Чечню прибыли делегаты со всего Северного Кавказа, в том числе гости с Южного Кавказа[149] и представители кубанского казачества[150].

Выбор населенного пункта был неслучаен, он свидетельствовал о том, что большое внимание уделяется Дагестану, и, в частности, его горной части, которая в союзе с Чечней не раз успешно выступала против российской армии в XIX веке[151]. Можно было провести съезд в Темир-Хан-Шуре или в Ведено, однако решено было собраться в именно этом высокогорном районе. Но и здесь сложилась конфликтная ситуация, в особенности в горной части Чечни и Дагестана, требующая срочного вмешательства со стороны властей. Обострение было вызвано все теми же земельными претензиями чеченцев и андийцев друг к другу[152]. По мнению известного деятеля тех лет Тахо-Годи, выбор места также должен был ассоциироваться со временем имама Шамиля[153]. И наконец, один из видных религиозных деятелей Дагестана того периода М. Дибиров считал, что место было определено специально, чтобы избежать давления со стороны армии и отдельных партий через их сторонников[154]. Здесь также могло иметь место и желание провести съезд подальше от влияния казаков и сторонников царской России. Поэтому выбор именно Анди можно расценивать как стремление решить сразу несколько задач, в том числе и задачи примирения приграничного населения Чечни и Дагестана. То есть выбор этого отдаленного горного населенного пункта был выгоден как лидерам Союза горцев, так и духовенству, которое имело возможность быть в своем привычном кругу, в отличие от городской суеты Владикавказа, и социалистам, которые рассчитывали на поддержку населения, настаивая на передаче земли беднякам.

В организационный комитет по проведению съезда в Анди вошли председатель А.-М. Чермоев, его заместители Р. Капланов и П. Коцев, а также Б. Шаханов, Б. Далгат, Эльбуздоко Бритаев, Султан Каплан-Гирей, Муслимов, князь Нух-бек Тарковский, З. Темирханов, Махач Дахадаев, Алибек Тахо-Годи. Роль А.-М. Чермоева заключалась в организации и финансировании самого съезда. Вряд ли он мог предположить, что речь шла не о сотне делегатов, а о нескольких десятках тысяч людей, которые собрались в итоге в районе села Анди.

Есть отдельные недопонимания