– Сейчас мы тестируем первую серию процессоров «Эльбрус», – сказал электронщик Грубин. – Правда, «Эльбрус» пока в три раза толще американского и…

– В «Армату» ваш «Эльбрус» поместится или он больше танка? – перебил его президент с легкой усмешкой.

– По размерам наш «Эльбрус» не больше чем Интел. Толще плёночные технологии. Зато будет надёжнее. На днях ракетчики предоставят алгоритм управления системами, опробуем программу на железе.

– Хорошо, – удовлетворённо сказал президент и посмотрел на Жбанкова. – Что скажут бойцы невидимого фронта?

– По достоверной информации, НАСА планирует экспедицию на Марс, лет этак, через двадцать пять, – сказал генерал. – Не раньше. Сейчас они забавляются с марсоходами, делают любительские снимки, буравят лазером дырки в камнях. Их главный конкурент в этом деле – Илон Маск. Но его «Фалконы» приземляются по-человечески через раз. Ошибка здесь не в технологиях, а в самой идее. Они ещё этого не поняли.

– Откуда такая уверенность?

– Прошу прощения, эта информация строго конфиденциальна.

Президент кивнул на дверь и Левайс с Грубиным с удовольствием покинули собрание.

Жбанков наклонился к президенту и понизил голос:

– С Маском плотно работает наш агент, Ноли Ксам.

– Насколько плотно?

– Плотнее некуда. Она даст фору любой Чапман.

– Гм… ясно. Что у них с программой «Mars One»?

– Марс уан, – с рязанским акцентом сказал Жбанков, – это сплошной популизм и надувательство. Отличный способ огрести деньги с простодушных янки. Сорок долларов – и ты кандидат! Командует всей шайкой некий Бас Лансдорп. Не будем принимать их всерьёз.

– О’кэй, – сказал президент по-английски. – What’s news from Chikago?

– В Чикаго активирован наш резидент, секретный агент Шрам. Он получил задание и уже приступил к выполнению. Со дня на день ждём результатов.

На самом деле агент Шрам уже неделю не выходил на связь. Это очень тревожило генерала, но опытный разведчик не спешил с докладом. И, как потом выяснилось, правильно делал.

– Добро! – удовлетворённо сказал президент. – Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!

«Где-то я уже слышал эти слова» – подумал генерал Жбанков.

На другом континенте агент Шрам мастерски запутывал следы и, постоянно проверяясь, спешил в аэропорт. Он поменял три кэба и между ними посетил общественный туалет на Мэйнлинг-стрит. Оттуда Блэйк вышел преображённым. Седая бородка, тёмные очки, в руке – литая трость из самшита. Кроме того, в его партмонэ лежал паспорт на имя Варда Лингстада, подданого нейтральной Швейцарии. Швейцария традиционно сторонилась всяческих междуусобиц и была транзитным пунктом для жуликов, казнокрадов и шпионов всех мастей.

Выйдя из такси, Вард с изумлением увидел, как рядом с афишей русской рок-группы «BARABUM» толстый служитель наклеивал глянцевый лист бумаги с его собственным портретом. Сверху крупными буквами было написано: «WANTED!» – их разыскивает полиция! По иронии судьбы рядом улыбалась милая физиономия его брата, Серёги Шрамова.

Вард Лингстад купил билет на прямой рейс Сиэтл – Берн и с облегчением вздохнул, когда «Боинг» оторвал колёса от взлётной полосы. В его багаже лежал драгоценный монитор, украденный у одноимённой компании.

Питерская группировка «BARABUM» заканчивала турне по Америке и давала последний концерт на арене «Сэнчури Линк-филд». Стадион был заполнен до отказа и подогрет убойным драйвом и энергией исполнителей.

За время представления янки узнали много русских слов, которые редко употребляются в обиходной речи.

Недалеко от сцены веселилась и задорно выплясывала кудрявая Энн Фармер. Вдруг, она сфокусировала взгляд и узнала в артисте посетителя своей утренней экскурсии. Энн хорошо его запомнила еще и по фотографиям, снятым с камер видеонаблюдения. «Это он!» – воскликнула Энн и тут же позвонила куда следует.

Шрам, обнажённый до пояса, выводил финальную песню, когда на сцену полез какой-то бугай из публики. Перед собой он держал блестящую железку. Артист, не прерывая куплета, врезал ему по челюсти и парень упал в темноту. Публика взревела от восторга. Тут же из-за кулис появились полицейские и музыка смешалась и стихла. Последним выдал затухающую руладу удивлённый тромбон.

Полисмены окружили солиста, вежливо одели его в браслеты и пригласили в свой автомобиль. Концерт закончился, погасли лампы.

Три часа артиста пытали в тесном полицейском офисе, совали под нос чёрно-белую фотографию Питера Блэйка и спрашивали про какой-то компьютер. Шрамов пошёл в несознанку, родного брата не узнал и на все вопросы отвечал односложно.

– Где вы были сегодня, в десять часов утра?

– Бухал.

– А в двенадцать часов?

– Бухал.

– А потом?

– Ну, говорю же, бухал!

– Что вы делали вечером?

– Сами видели.

– Вы ударили по лицу нашего коллегу.

– У него на морде не написано.

– Он пытался показать вам значок.

– Дурак, испортил песню…

На очной ставке Эн Фармер узнала в Шрамове своего экскурсанта и указала на него пальцем. Пятерых статистов, стоящих рядом, тут же отпустили домой.

– Это Анжела Дэвис? – спросил Сергей.

– Её зовут Энн Фармер.

– Тоже ничего себе…

Потом сыщики долго спорили на английском:

– He is!

– No!

– Yes!

– Why not?!

– Because he is a thief!

– Nonsense!

И так далее.

Наконец, старший велел освободить артиста от наручников и с широкой улыбкой сказал:

– Мы вынуждены извиниться, сэр. Произошла досадная ошибка. Надеемся, вы с пониманием отнесётесь к этому недоразумению.

– Да ладно… Дай закурить, поганец.

Сам того не подозревая, Серёга Шрамов помог брату выиграть время и улизнуть от всевидящего ока ЦРУ.

В центре подготовки космонавтов кипела работа. Из многих тысяч добровольцев были выбраны шесть человек для основного и дублирующего экипажа.