В общем, дела обстояли не слишком хорошо, но Тарана это испугать не могло. Он сам рассказал обо всем этом Курту. Вероятно, больше рассказать было некому.

Как бы там ни было, своей промежуточной цели Хэнк добился – школа Клинка потерпела сокрушительное поражение. И, по словам самого Тарана, “оказалась в такой глубокой заднице, что выковырять ее оттуда не сможет самый искусный нанохирург. Стивенсон лишился четырех лучших бойцов и, само собой, немалой суммы денег. Но это в конечном счете были пустяки. Бойцов можно обучить, а деньги – заработать. Гораздо сложнее дело обстояло с репутацией, которая, по словам того же Тарана, “подмокла настолько, что ее и микроволновка не спасет…”

Гладиаторский бизнес в Клоповнике, да и где бы то ни было еще был весьма специфическим и тонким занятием. В нем, как на арене, выживал сильнейший. Тот, кто сделал неверную ставку или положился не на того воспитанника (что, впрочем, одно и то же), рисковал вылететь из этого бизнеса, будто пробка из бутылки с шампанским. Школа Клинка более не будет пользоваться прежним авторитетом, по крайней мере, какое-то время. Подлатать репутацию очень и очень непросто.

Проигрыши случались постоянно, ведь в этом, собственно, и состояла суть боев. И все-таки, когда опытные ветераны арены проигрывали новичку, что, как правило, случалось раз в пятилетку, это могло одним ударом поставить крест на всей школе. Обычно фанаты имели представление о возможностях гладиаторов и делали ставки соответственно. В случае с Волком поверить в поражение “темной лошадки”, противостоявшей ЧЕТЫРЕМ известным гладиаторам, казалось логичным и будто бы правильным… Но когда победу в конце концов одерживают не ветераны, а неизвестно откуда взявшийся метаморф, все шишки, естественно, валятся на проигравшего. А победителя, как известно, осудить не так-то просто…

Те, кто поставил на Курта какие-то гроши, через считанные минуты стали богачами (вернее, станут, как только должники соберут всю требуемую сумму, что, как известно, также очень непросто). Именно поэтому школа Клинка не очень скоро начнет представлять для школы Тарана серьезную опасность. Сам же Хэнк, похоже, в мечтах уже вознесся к вершинам Ульев, как и предсказывал, в Клоповнике ему станет тесновато…

Рано или поздно.

После активных поисков в конце концов Таран отыскал “волчонку” сразу двух противников. Они спустились в Яму один за другим, причем второго пришлось заталкивать внутрь едва ли не под дулом пистолета. Он видел, ЧТО Волк сделал с предыдущим.

Но толпа требовала продолжения, а кроме того, оба гладиатора чем-то не угодили своему хозяину. Пустить их в расход – под волчий меч – было гораздо прибыльнее, нежели все остальное…

Первый был облачен в кожаные доспехи, закрывавшие лишь шею, руки и ноги. На голове у него был причудливого вида шлем с широкими “полями” и решетчатое забрало.

Мускулистая грудь сверкала бисеринками пота, ноги переступали с плавной неторопливостью. Руки же вращали грозное оружие – металлический шар с десятком острых шипов на длинной цепи. Моргенштерн со свистом летал над раскаленным песком Ямы. Гладиатор орудовал им с завидным мастерством. Оружие было не из простых и в умелых руках могло натворить немало дел. Об этом говорили как багровые полосы на речном песке, так и перемотанные тела, которые Страйкер заметил у дальней стены. Они, похоже, уже никого не интересовали.

Приободренный недавними победами, которые были словно первые лопаты угля в прожорливую топку, гладиатор осыпал Волка оскорблениями и угрозами. Курт стоял неподвижно, дожидаясь, когда Таран выстрелит из своего пистолета. Стоял и молча слушал, как противник обзывает его “мохнатым мешком с дерьмом”, “генетическим уродом” и всякими другими словами. Да уж, далеко не каждый день его так величали. Таран, тот выражался литературно и правильно…

А “утренняя звезда” тем временем продолжала свой стремительный полет. В голову Волка, как и рассчитывалось, лезли малоприятные мысли о расколотых черепах и переломанных ребрах. Тяжелый металлический шар мог бы перебить хребет, будто тростинку.

Потом грянул выстрел…

… Безволосый изумленно воскликнул, когда цепь моргенштерна оказалась на его собственной шее. Волк тянул за оба конца, пока звенья цепи не впились в шею гладиатора, – аккурат под причудливым шлемом. Возглас сразу же сменился протяжным хрипом. Металл расплющил трахею и двинулся дальше, передавливая артерии, мышцы и хрящи.

– Убей! Убей! Убей! – бесновалась толпа.

Но Курт не нуждался в подсказках. Наученный предыдущим горьким уроком, он и так собирался ЭТО сделать. Чтобы выжить в Яме, следовало научиться убивать самому. Его благородство и милосердие, как и в прошлый раз, никто не оценит. А в спину наверняка устремится металлический шар с десятком острых шипов…

Ноги безволосого заколотили по песку, а пальцы потянулись к цепи, но протиснуться между шеей и цепью было уже невозможно. Страйкер продолжал методично закручивать цепь по часовой стрелке. Руки безволосого пытались схватить Волка за шерсть, однако в скрюченных пальцах уже не было силы. Из-за решетчатого забрала доносились лишь тихие, неестественные звуки, напоминавшие скрип старого часового механизма, который требовалось заводить специальным ключом. Глаза безволосого выпучились и, казалось, вот-вот вывалятся из шлема и покатятся по арене, круглые шарики с ярко-красными нитками набухших сосудов. Металлический шар лежат на песке, забытый и никому не нужный.

– Убей! Убей! Убей!

Курт напряг мышцы. Мгновение спустя под лапами что-то хрустнуло, и голова безволосого безвольно упала набок. Цепь глубоко вдавилась в шею, кое-где на голую спину текла кровь.

Волк разжал онемевшие пальцы, отступил на шаг. Обмякшее тело безволосого плавно опустилось на песок, казалось, он о чем-то раздумывает, отказываясь поверить в свою смерть.

Толпа притихла.

Потом раздались традиционные аплодисменты.

Второй был практически гол, если не считать черной набедренной повязки и кожаных сандалий. Высокий и статный, с могучей мускулатурой, гладиатор словно был вырезан из черного дерева. На жестком лице сверкали белками глаза, затравленно и бешено. Парень, очевидно, собирался стоять до последнего… Хотя, с другой стороны, ничего иного ему не оставалось.

Время мольбы и переговоров с хозяином прошло; лестницу подняли, люк Ямы захлопнулся. Обратный путь лежал через мохнатое тело противника, и безволосый намеревался это проверить.

Несколько секунд спустя сверху сбросили оружие – звякнув, оно отскочило от арены. Гладиатор кинулся вперед и подобрал оба предмета, опасаясь, как бы противник не проделал это раньше, лишив его последней надежды на спасение. Но Курт не шевелился – отдыхал после первой схватки. Она была на редкость тяжелой…

Оружием гладиатора оказались два коротких, изогнутых меча. Лезвия блестели в солнечном свете и походили на огненные полумесяцы. А когда безволосый скрестил их, подняв над головой, они стали похожи на грозные ножницы. Мышцы гладиатора сократились, а вместе с ними щелкнули лезвиями оба меча– демонстрация того, как именно голова Курта отделится от мохнатого туловища.