Слез по Фашане у меня почему-то не нашлось. Совсем. Была брезгливость. Жалость? Немного. Преобладала злость. Злость на тех, кто воспитал чудовище похлеще Жиз Тарнык. Да еще на себя – ведь мне тоже было проще закрыть глаза на чудачества девочки.

– Уходить вам надо, – изрекла старуха, стоило мне замолчать.

Я тупо на нее посмотрела:

– Зачем уходить? Ведь я ни в чем не виновата.

Апаш потрясла извлеченным из сундука одеялом.

– Уходить-уходить. Быстро. Я помогу. И тех, кто вослед соберется, придержу. Мудр Талеген, да отцовская любовь не разуменьем сильна…

– Но, достопочтенная. Апаш, вы же скажете вождю правду! – поддержала меня Эона, ободряюще сжав мое подрагивающее плечо. – Разве нам есть чего опасаться?

Неранка забрала у меня из рук пустую пиалу.

– Ох и дуры вы, девки, – ответила за шаманку Кирина. – Кто ж сейчас с правыми и виноватыми разбираться будет? Привяжут Рель к двум коням – да поскачут в разные стороны. Да и нас за компанию, чтобы тосковать не вздумали. Или мстить…

Да уж. В юрте осталось три тела, два из которых дочь и невеста вождя. А я в чужой крови чуть ли не по уши. Разорвут конями под горячую руку, а извиняться потом перед растерзанным трупом будут. Если вообще будут.

Скверная перспектива. Определенно не радужная.

– Не сиди сиднем, дочка! – Шаманка стукнул клюкой о ведро с водой. От громкого звука я испуганно вздрогнула. – Собирайся живей!

И почему, только стоит мне расслабиться, привыкнуть к спокойной, размеренной жизни, как тут же образуется ситуация, требующая панического бегства?

«Ничего не поделать – карма такая». И откуда ты, язва такая, взялся на мою голову?! Ах да, карма…

Старая Апаш и правда помогла. Собрала в дорогу кое-чего поесть и привела трех низкорослых степных лошадок. Дорога на перевал убегала в противоположную сторону от той, что вела к предгорным пастбищам, и это нам было только на руку. Хотя какие там, в Дарстане, дороги, скорее, намеки на них! Не зря кочевники говорят: «Нет дорог в бескрайней степи, есть лишь направления».

Ехать нам предстояло еще дня два. Первый мы постоянно оглядывались, то и дело ожидая увидеть позади улюлюкающую толпу кочевников. Однако клановая шаманка подсобила и в этом – горизонт за нами оставался чист.

Но чувство тревоги, какой-то надвигающейся катастрофы не оставляло. Точно вот-вот произойдет нечто такое, что нарушит хрупкое, почти болезненное равновесие, оборвутся ниточки моего подвешенного состояния…

В ту тревожную ночь мне приснилась Бабуля. Вернее, привиделась в полудреме, так как назвать сном состояние на грани бодрствования было, увы, нельзя.

Ветерок легонько перебирает кухонные занавески в цветочек. Бабуля курит, стоя у распахнутого настежь окна. Огонек ее папиросы прожигает сгущающиеся сумерки. Там, за окном, теплый летний вечер, гомонящий детскими голосами двор, далекая музыка, урчание стоящего у подъезда автомобиля и нахальные гудки его клаксона. Там, за окном, жизнь, а здесь…

– Вернулась? – не поворачиваясь ко мне, роняет Бабуля. – Долго что-то. Я уж беспокоиться начала, где ты потерялась.

– Потерялась, – тихо повторяю я, не в силах отвести взгляд от тлеющего кончика папиросы. – Я потерялась.

Бабуля отворачивается от окна, чтобы строго посмотреть на меня и заметить:

– Если ты не хочешь узнать, где находишься, значит, ты не потерялась.

Под утро второго дня ударил первый морозец. Хороший такой, пробирающий даже через стеганые войлочные халаты, заставляющий бодрее переставлять ноги в сапогах из толстой овчины. Тонкий ледок хрустел под копытами навьюченных лошадей. Под покровом из омертвевшей травы раскисшая от продолжительного дождя земля застыла щербатым монолитом, твердости которого позавидовал бы гранит. Решив поберечь животных, мы спешились и повели их за собой в поводу. Шли молча, пряча лица от студеного степного ветра за поднятыми воротниками, прикрываясь отворотами башлыков.

Рассветало быстро. Проявившиеся вдалеке из отступившего предрассветного сумрака две конные фигуры не вызывали особого беспокойства. Степняки мало того что ехали нам навстречу со стороны Разделяющих гор, а не покинутого становища, так еще и неспешно, если не сказать – вальяжно. Завидев нас, они тоже не ударились в панику: помахали приветственно хвостатыми шапками и продолжили свой путь, с нашим никак не пересекающийся. Кони шли все тем же медленным осторожным шагом, а всадники то и дело прикладывались к баклажкам и перебрасывались фразами, расслышать которые, дело понятное, отсюда было нельзя.

Встречи в степи – редкость. В другое время кочевники обязательно бы подъехали и завели неспешный разговор (часа на два, а то и больше) с обстоятельным выспрашиванием последних новостей и распитием кумыса. Но зимой степным кланам не до распрей и праздных бесед – всегда дела поважней найдутся.

Можно было вздохнуть с облегчением, но меня заинтересовала фигура, бредущая на аркане вслед за степняками. Приложив руку ко лбу козырьком, я пригляделась.

Длинную юбку и меховую накидку нещадно трепал ветер. Девица, надо же!

Справная девушка, плечистая, ростом поболе Верьяна Илиша будет – а такую дылду, как он, между прочим, еще поискать надобно.

«И давно у нас Проклятый Ублюдок за эталон стал рассматриваться?» Да что ж такое, опять наемника по поводу и без поминаю! Тьфу, через левое плечо. Три раза.

Если судить по одежде, плененная была не из кочевников. Чепец в рюшах, платье с корсетом и обилием пышных нижних юбок никогда не пользовались успехом у местных женщин, предпочитавших удобные шаровары сковывающей движения юбке.

Прежде чем я успела сделать еще какие-нибудь наблюдения или пуститься в пространные философские рассуждения о моде степных кланов, вмешалась Эона.

– Мерзкие похотливые ублюдки! – Светловолосая с места в карьер рванула в сторону неспешно едущих кочевников.

Мы с Кириной с одинаковой мукой во взорах переглянулись.

– Знаешь, Кирин, давно хочу тебе сказать: ты бы побеседовала с подругой на предмет разнообразия приветственных обращений. А то уж как-то неудобно перед людьми становится…

Неранка согласно скрипнула зубами. Ничего не сказав, она сдернула с седла лук и на своих двоих бросилась вслед за Эоной, на бегу доставая стрелу из заплечного колчана.

– Как вы смеете так обращаться с девушкой?! – Рев взбешенной Эоны далеко разносился по подмерзшей степи.

Борьба за попранные права угнетенных тиланских женщин – одно из любимейших развлечений светловолосой.

Мне стало как-то совсем кисло. Поглубже натянув башлык, я обреченно вздохнула.

Ч-черт…

Моральные принципы, конечно, важны, но это еще не повод пешей бросаться с мечом на двух конных.