на смягчение санкций по отношению к Москве. На это надо время, а тут еще наши выборы на носу. Антироссийский козырь ни за что нельзя выпускать из рук. Нет. Налаживание отношений с Москвой – это из области фантастики.

– Понимаю, – согласно кивнул Груман. – Но все же я должен был вначале озвучить этот вариант. Потому что следующее предложение – решение российского вопроса силовым методом – связано со значительным риском бесконтрольного развития событий. Здесь надо выбрать такой вариант, чтобы мы прошли по лезвию ножа, и при этом не порезались, и не свалились в пропасть.

– Но силовой вариант – это война, – с безапелляционной уверенностью военного заявил председатель КНШ.

– Не всегда и не совсем. Если мы сейчас сойдемся во мнении, что единственным способом решения российского вопроса является силовой, то в течение нескольких дней я сформулирую свои предложения.

– Не всегда. Не совсем, – недовольно пробурчал адмирал. – Война – это война. Она либо есть, либо ее нет. Не нравятся мне все эти гибридные штучки. Нельзя быть немного беременным. Мы еще десять лет назад предлагали надрать русским задницу в Сирии, когда они только туда влезли. Другие варианты с Кремлем не работают. Вот госдеп со шпионами уже два десятка лет тужатся, а вход – ноль. Оппозиция Кремлю вялая и бесполезная. Ни лидера достойного, ни плана действий. Так… походить по Москве, народ и власть позлить. Больше они ни на что не способны.

– Вы русскую оппозицию со счетов не списывайте, – недобро блеснул глазами госсекретарь. – К этим выборам мы хорошо подготовились. Демократические силы в России себя еще покажут.

– Господа, скоро полночь. Думаю, вы можете закончить свой спор после совещания, – Груман, стараясь звучать примирительно, остановил начавшуюся перепалку коллег.

– Ладно. Хватит ходить вокруг да около, – бросил со своего кресла президент, который из последних сил пытался сохранить концентрацию в этот поздний час. – Кто за то, чтобы дать советнику по нацбезопасности президента США полномочия на разработку силового варианта? – спросил он и, не дожидаясь ответа присутствующих, продолжил: – Все за. Принято единогласно. Мистер Груман, вам неделя на подготовку предварительных предложений. Всем присутствующим оказывать полное, повторяю, самое полное содействие. Совещание окончено. До завтра, господа. А ты, Ал, задержись на секунду.

Когда все, за исключением Грумана, покинули Овальный кабинет, президент встал с кресла, подошел к окну и некоторое время смотрел на украшенную к Рождеству лужайку перед Белым домом, посреди которой сияла огнями приличных размеров ель.

– Не думал я, что величие Америки обернется вот этим, – проговорил он, не оборачиваясь.

– Чем этим? – спросил помощник, аккуратно укладывая папку в портфель.

– Ну… Перспектива войны. Развал США. Всем тем, что ты тут нам так красочно описал.

– Любое действие рождает противодействие. Третий закон Ньютона. Он действует как в классической механике, так и в политике. Ответная реакция России естественна. Я уже говорил, что удивлен тем, что они раньше не начали действовать жестче. Хотя этому есть объяснение.

– Интересно какое? – президент взял со стола стакан с водой, прикрывшись рукой зевнул и уселся в кресло напротив советника. – Только быстро, а то я уже нарушил режим.

– С момента развала СССР в 90-х мы целое десятилетие толкали Россию под откос. Стоило так действовать или нет, и были ли у Америки другие более эффективные подходы и варианты, сейчас вопрос бессмысленный. Мы имеем то, что имеем, – защитную реакцию великой страны на унижение. Естественным выражением этой реакции стало появление сильного лидера, который принял страну в плачевном, если не сказать ужасающем, состоянии. Ему просто понадобилось время, чтобы привести все в порядок: экономику, армию, чиновников, олигархов, выстроить новую вертикаль власти и внешнюю политику. На это ушло почти 15 лет. Когда Россия почувствовала, что готова, она постепенно, без суеты начала действовать. Вначале было зачищено политическое поле внутри страны. Затем пошли активные действия на внешнем периметре: Крым, Донбасс, Сирия, Венесуэла, Иран. Уже тогда можно было наблюдать, что активность Москвы идет по нарастающей. Уже тогда можно было принять меры, но мы были заняты копанием в собственном дерьме и вместо ответственных, разумных действий вся наша энергия ушла в свисток махровой русофобии. Теперь Россия чувствует себя настолько сильной и с таким презрением относится к нам, что может действовать без оглядки на Запад.

– Ал, – хозяин Белого дома сделал глоток воды и поставил стакан на журнальный столик. – Откуда ты знаешь всю эту хрень. Откуда у тебя такая уверенность про Россию, про Германию с Францией, про их планы. Чем ты занимался в Европе два дня? Я понимаю – визит неофициальный и все такое, но в СМИ про тебя не было ни строчки. А ведь ты, по сути, второй человек в Администрации13 после меня.

– Все просто, – скромно улыбнулся Груман. – Я использовал неприметный самолет из европейского парка ЦРУ. Садился на частных аэродромах, таможню и погранконтроль не проходил. Все встречи проводил в самолете.

– Ты два дня жил в самолете? – изумился президент.

– А что делать? Любое пересечение границы привлекло бы внимание СМИ и ко мне, и к тем, с кем я встречался.

– И с кем ты встречался?

– С людьми, которые определяют реальную политику в Европе.

– Ты хочешь сказать, что канцлер, президент и премьер пробросили саммит НАТО, чтобы тайно встретиться с тобой?

– Нет. Среди моих контактов не было лидеров Германии, Франции и Италии. Я встречался со старой европейской элитой. Промышленники, банкиры, главы семейных кланов, влиятельные интеллектуалы, представители церкви и королевских семей.

– Бранденбургский клуб, что ли? – спросил президент.

– Не бранденбургский, а Бильдербергский14, – поправил его Груман.

– Только вот не надо мне этих снисходительных улыбочек. Типа, вы тут все лохи, а я весь такой умный. Мы с тобой договорились: ты анализируешь и советуешь, решения принимаю я.

– Успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Я сам это название неделю учил.

– Да? – хозяин Белого дома смерил помощника подозрительным взглядом.

– Честно говорю, – добродушно улыбнулся тот. – Но встречался я не с клубом. Вернее, может некоторые из них в нем и состоят, но мне на это по большому счету наплевать. Хотя мои контакты были неформальными и носили сугубо частный характер, я уверен, что они отражают реальное положение дел. Эти люди – единственная настоящая сила в Европе. От их мнения там много чего зависит. И они недовольны тем, как Америка ведет себя в последнее время.

– А мне насрать на их недовольство! – вспылил президент. – Весь мир недоволен тем, как ведет себя Америка! А нам похрен! Мы будем делать все, что хотим. Мы самая сильная в мире страна. Единственная