своего проекта. Это на самом деле выглядит как свобода, но у GPL есть свои хитрости. Если вы пишете софт, основанный на коде, покрываемом GPL, вы также должны публиковать свое программное обеспечение под GPL. Ожидалось, что это создаст замкнутый круг, постоянно поддерживаемый усилиями каждого кодера на благо всех, богатых и бедных, новичков и компьютерных фанатов, программистов и пользователей.

Если вы не работаете в индустрии программного обеспечения, то Ричард Столлман для вас, скорее всего, просто какой-то влиятельный человек, о котором вы никогда не слышали. За несколько десятков лет свободное ПО распространилось во всей сфере высоких технологий. GPL привела к разработке операционной системы Linux, которая является главным программным обеспечением для смартфонов с системой Android, в центрах обработки и передачи данных Google, Amazon, Twitter и Facebook и на большинстве крупных сетевых серверов разного рода. Интернета таким, каким мы его знаем, не было бы без длительного влияния идей Столлмана и всего того бесплатного софта, появившегося благодаря этим идеям. Скорее всего, не существовало бы поисковых серверов, потоковой передачи музыки и YouTube. Мы обходились бы без Википедии. Без чатов. Без социальных сетей. Без смартфонов. Мир был бы совсем другим.

Моя жизнь тоже могла бы быть другой. До того как прийти в Apple, я работал в стартапе под названием Eazel. Нашей целью было создание удобных в работе систем Linux, пригодных для ежедневного использования на компьютере, — свободного программного обеспечения, которое стало бы альтернативой для Apple Macintosh и Microsoft Windows. Компанией руководили программисты, работавшие с первыми Macintosh в 1980-х годах. Среди них были Бад Триббл, первый менеджер по программному обеспечению Mac, и Энди Херцфельд, маг и волшебник в области программирования, чей графический пользовательский интерфейс помог компьютерам Mac выделиться из ряда обычных для того времени персональных компьютеров с текстовым режимом. Эти ребята были моими героями, и я пришел в компанию, чтобы работать с ними. Именно благодаря элегантности и простоте программного обеспечения Macintosh я и захотел стать программистом{2}.

Вдохновителем Eazel был Энди, на его видение работы компании во многом повлияло движение за свободное ПО — Энди разделял идеализм Столлмана — и его идея разработки менеджеров файлов и иконок сделали бы Linux достойным соперником более известных операционных систем Windows и Macintosh. Энди назвал эту программу Nautilus, и она должна была помогать пользователям Eazel находить файлы, читать электронную почту, запускать такие программы, как текстовые редакторы и электронные таблицы, и, возможно, даже делать крутые вещи, например вести учет цифровых фотографий. С помощью Nautilus Eazel внесла свою лепту в проект GNOME — не слишком тесное сообщество разработчиков свободного программного обеспечения, участники которого, как отдельные программисты, так и компании, должны были создать остальное ПО для операционной системы, которую мы пытались сделать все вместе.

Чтобы стать частью GNOME, Nautilus должен был иметь лицензию GPL. Это было важным фактором для Eazel как коммерческой компании. Если люди смогут скачивать Nautilus бесплатно, когда мы его закончим, то фирме надо найти другие пути зарабатывания денег. Неудивительно, что они были связаны с созданием закрытого программного обеспечения, которое Eazel могла бы продавать: ряд тогда еще только зарождающихся облачных сервисов, включающих в себя автоматическое обновление ПО и хранение файлов онлайн. Эти облачные центры должны были размещаться в центре обработки и передачи данных Eazel, и бесплатными они не были. Идея состояла в том, чтобы интегрировать Nautilus с этими сервисами и использовать бесплатный софт как приманку, чтобы люди пользовались платными услугами Eazel. Рвение к продажам через интернет, энтузиазм по поводу Linux и свободного ПО, изобилие средств, вложенных в новое предприятие, и связь наших основателей с Macintosh — это сочетание заставило меня думать, что Eazel может стать новой крутой компанией.

Если у нас и в самом деле был шанс, то мы упустили его. Мы так и не достигли ни одной из высоких целей. Главным неверным шагом среди множества шагов, которые мы сделали, было то, что мы не смогли сделать наше программное обеспечение единым продуктом, а не несколькими отдельным проектами. Мы так и не сумели соединить его части в целое. Ничего не работало гладко. В нашей, из-за чего программы часто переставали работать при попытке их обновить. Код, который мы написали, чтобы связать Nautilus с облачными сервисами, не работал вообще. У команды Nautilus постоянно были проблемы из-за координации с GNOME. В сообществе свободного ПО была крайне слабая организация, а желания получить прибыль не было. Его члены не разделяли наше стремление заработать деньги и не старались согласовывать свои действия с нашим расписанием выхода продуктов. Из-за всего этого у нас постоянно что-то задерживалось и опаздывало.

Через несколько месяцев руководство уже не могло закрывать глаза на все эти проблемы и стало искать помощи, чтобы привести программное обеспечение в порядок. Однажды в пятницу я сидел на своем рабочем месте в офисе и ждал человека, который мог бы это сделать. Ранее на этой же неделе я заметил надпись «Дон Моултон» на листке бумаги, приколотом к стене свободного кубикла рядом с моим. Он должен был начать работать в понедельник как менеджер проекта Nautilus. В тот же вечер я познакомился с Доном на одной из ежемесячных вечеринок. Он мимоходом упомянул каких-то «болванов», которые неправильно написали его фамилию. Мы вместе прошли к его рабочему месту, и он исправил ошибку: «Дон МЕЛТОН».

У Дона была неформальная манера общения и аналогичный подход к выбору одежды, появившиеся после его участия в Code Rush — документальном фильме, выпущенном компанией PBS{3}. В нем рассказывалось о «войнах браузеров» — борьбе между компаниями Netscape и Microsoft за контроль над зарождающимся интернет-серфингом.

Когда в 1990-е годы все больше и больше людей открывали для себя Всемирную паутину, в Microsoft начали опасаться, что многие пользователи сменят свои технические предпочтения, и влияние, как и деньги, перейдут к Netscape — компании, которая создала самый популярный веб-браузер.

Microsoft сделала свой ход, выпустив собственный браузер Internet Explorer в составе операционной системы Windows, стоявшей тогда на 90 % персональных компьютеров. В Microsoft ожидали, что этот шаг отрежет для Netscape любую возможность заработать на привлекательности и доступности своего браузера, поскольку очень немногие люди будут искать что-то еще, если на их компьютерах сразу будет стоять Internet Explorer.

Это было как гром среди ясного неба. Netscape срочно была нужна новая стратегия, если компания хотела оставаться на рынке веб-браузеров, к созданию одного из которых сама приложила руку. В качестве