– И вы же, грязные уроды, были в том виновны! – крикнула она, и слова её прозвучали, как удар кнута. – Вы посмели убить наследника эльфийского престола, и, будь уверен, безнаказанным это не останется!

Ладимир опять расхохотался и почти скрылся во мраке, склонившись над одним из трупов.

Принцесса повернулась к Артесу.

– Нужно похоронить павших, чтобы они могли спокойно уйти в мир теней, – умоляюще прошептала она.

– Конечно, принцесса, – ответил Артес и пошёл к Ладимиру, с немалой радостью освободившись от крепкой хватки обольстительницы.

Но проводника на поляне уже не было. Мало того, первый же труп, на который наткнулся Артес, оказался без головы. Остальные тоже были обезглавлены.

– Что ты там хочешь найти? Ключ от потерявшегося замка?

Голос раздавался сверху. Артес поднял голову и увидел на дереве Ладимира, который тщательно привязывал к суку мохнатый мешок – очевидно, свёрнутый из охотничьего плаща. С мешка медленно падали на припорошённую первым снегом землю тёмные тягучие капли.

Артес отступил в сторону.

– Мне позволено будет спросить, чем ты там занимаешься, или ты, как обычно, сделаешь вид, что не слышал?

– Я слышу всё, что мне нужно, – сказал Ладимир, затягивая узел. – Спрашивай, возможно, у меня даже будет настроение ответить.

– Что в мешке?

– Головы, разумеется.

Как Артес ни привык к странностям своего спутника, при этих словах его передёрнуло.

– Головы?.. Но зачем?

Ладимир снисходительно посмотрел на него.

– Для Юдхиштхиры, конечно. Укуси блоха мой хвост, если не за этим эльфийским отрядом он рыщет по всему лесу. На наше счастье, большую часть охотников атроксы уничтожили, но остаток надо для них сохранить. С принцессой, правда, неувязочка вышла… ну так они тоже с бабами не дерутся.

– Но это варварство!

– А всемером нападать на одного – это как, не варварство? И обдирать шкуры с убитых оборотней тоже, видимо, верх цивилизации. Я уж не говорю о том, что атроксам мы задолжали – они ведь имели полное право нас арестовать за то, что мы разгуливаем по их земле.

Артес в сотый раз напомнил себе, что он в чужом мире и у этого мира свои обычаи, с которыми нужно считаться. И, в конце концов, плащи из шкур поверженных врагов действительно выглядели… мягко говоря, не лучшим свидетельством великодушия.

Плащи…

Артес ещё раз посмотрел на мешок.

– Ну хорошо, соглашусь с тобой. Но тебе не кажется странным, что головы охотников ты уложил в мешок из шкур убитых оборотней?

– Среди них нет ни одного из моих знакомых, – очаровательно улыбнулся Ладимир.

– Ладно, головы оставляю тебе. Но тела необходимо похоронить! Зачем проявлять излишнюю жестокость по отношению к мёртвым, они ведь и так уже наказаны?

Ладимир ткнул в бок безмятежно спящего неподалёку сычика, что-то пошептал ему, и сычик, сонно и недоумённо помаргивая, снялся с ветки и заскользил на мягких крыльях в черноту леса. Ладимир спрыгнул на землю и отряхнул руки.

– Трупы, – невозмутимо ответил он, – мы оставим лесу. Здесь найдётся много желающих освободить кости от мяса и самые кости обратить в прах. Кстати, похороны такого рода – когда тела мёртвых оставляют на съедение хищникам – распространены в Тибете. Считается, что, уничтожая плоть, падальщики тем самым выпускают души на волю. Так что считай, что мы их уже похоронили. И если ты думаешь, что охотники хоронят убитых оборотней, ты сильно ошибаешься.

Артес покачал головой. Сейчас он попал в затруднительное положение. Всё в нём возмущалось против циничной жестокости Ладимира, и в то же время он чувствовал, что осуждать его не может. Как бы ни дико это выглядело, Ладимир имел право так поступать.

Но оставить без погребения мёртвых, не выполнить просьбу девушки Артес не мог. Он положил тела в ряд, засыпал их хворостом и поджёг. Ладимир ждал его с лошадьми в поводу.

Когда погребальная церемония была окончена, Артес обратился к принцессе:

– Прошу прощения, миледи, но мне и моему спутнику пора в путь. Вы свободны и можете ехать куда пожелаете. От всей души надеюсь, что вы извините моего проводника за гибель ваших спутников – ведь он вынужден был так действовать. Позвольте проститься с вами.

Он поклонился и тут же увидел, что Аталэйнт решительно взяла своего коня под уздцы.

– Я еду с вами, – отрезала она. – Не в моих привычках менять решения.

Артес хотел было возразить, но зловещие слова Ладимира тут же пришли ему на память. Оставить юную красавицу одну, ночью, в лесу на расправу бесчувственным атроксам! А волки и прочие хищные твари… Нет, он не мог так поступить!

– Хорошо, – сказал он с поклоном. – Как вам будет угодно, миледи.

Глаза принцессы просияли радостью, и она вскочила в седло. Ладимир уже было тронул Бешеного, но развернул коня, из-за чего Гнедой едва не ткнулся мордой в грудь товарища, и внимательно посмотрел на Артеса.

– Насколько я понял, – медленно проговорил он, – ты собрался захватить с собой эту красотку?

Аталэйнт, наморщив очаровательный носик, гордо отвернулась. Разве можно от презренного зверя ожидать изысканной учтивости английского лорда!

– Да, ты всё правильно понял, – подтвердил Артес, садясь в седло.

– Угу. Но позволь заметить тебе, что обоих ты до Тибета не довезёшь. Или она, или я. Она же спит и видит, как бы снять с меня шкуру. Кстати, миледи, шкура у меня сейчас паршивая, не перелинял я ещё. Не угодно ли подождать до зимы?

Аталэйнт с таким презрением посмотрела на него, что, будь на месте Ладимира кто-нибудь более впечатлительный, он сгорел бы со стыда.

– Мы не можем бросить её здесь, – сказал Артес, прекрасно понимая, что Ладимир прав. Положение складывалось так, что не принцессу надо было защищать от Ладимира, а Ладимира от неё. – Она поедет с нами.

– Угу. А о том, что её тяжеловесная скотина не сможет идти наравне с нашими лошадьми, если нам придётся от кого-либо удирать – об этом ты подумал?

– У миледи прекрасный конь. Думаю, всё будет в порядке, – ответил Артес, мало на это надеясь. Конь принцессы был бы хорош для средневекового рыцаря, но угнаться за лёгкими, воздушными ахалтекинцами ему было не под силу.

– Как прикажете, лорд Рэдворд, – насмешливо поклонился Ладимир и поехал вперёд.

Принцесса улыбнулась Артесу. Он принуждённо улыбнулся ей в ответ, но слышал сейчас только звонкий голос Ладимира:

«Но убивают все любимых,

Пусть знают все о том.

Один убьёт жестоким взглядом,

Другой – обманным сном.

Трусливый – лживым поцелуем,

И тот, кто смел, – мечом.