Перед моими глазами появилась фотография миленькой круглолицей девочки с пушистыми волосами, большими, словно у совы, зелёными глазами и такой детской наивной улыбочкой, которая есть, наверное, у всех малышей, когда они видят что-то новое для себя. Эту миловидную красавицу звали Олеся. Из описания в её анкете следовало, что она младше меня на год, да и ростом совсем маленькая (с моей точки зрения, разумеется), довольно общительная, но ждёт от собеседника поддержки, сама из Москвы; в общем и целом — довольно стандартное описание, но… что-то, всё-таки, меня зацепило в этом… то ли фотография, то ли всё это описание, приправленное обилием разнообразных смайликов… и я «лайкнул» в ответ, получив заветную ссылку на страницу.

Я тут же написал ей лично и… на удивление, она сразу ответила. Общение пошло быстро. Стандартные вопросы и расспросы о друг друге, жизненные переживания насчёт учёбы и неудавшихся отношений, увлечения, семьи… Казалось, ничего необычного, но разговор шёл настолько легко, непринуждённо и искренне… Да, вот уж не ожидал, что напишу про искренность в контексте общения в социальных сетях, но это действительно так. Это прям чувствовалось в общении с Олесей.

Так мы непринуждённо проговорили дня два. Должен сказать, диалоги наши выходили очень комфортными и складными. Словно бы я общался с самим собой, только девушкой. И вот, я решился на то, чтобы попросить у Олеси её номер. Банально хотелось услышать её голос, послушать, как она будет общаться в живую (ну или почти) … Я ожидал, что она будет стеснятся и отнекиваться, но… на удивление, сразу же написала его, спросив лишь о чём мы будем говорить? Для меня же это был вообще не вопрос! Всё-таки, даже родители меня называют «мастером разговорного жанра».

Итак, мы созвонились. Конечно, она и до этого отправляла мне в нашей переписке голосовые сообщения, однако, сейчас её голос звучал совсем иначе… как будто теплее и нежнее… это трудно описать — надо просто слышать, чтоб почувствовать…

Мы проговорили час.

Говорили ни о чём. Так обычно говорят о влюблённых. Нам же такой статус в тот момент… трудно было дать… в воздухе витала загадочность и неуверенность, свойственная любому общению мужчины с женщиной.

После этого разговора я почувствовал себя как будто окрылённым. Словно во мне снова появились силы и вера в то, что у меня ещё всё впереди. Звучит банально, конечно, но нужны ли в данном случае какие-то сильные или философские слова, чтобы выразить счастье одинокого подростка, который смог найти понимающего и лёгкого на слово собеседника? Думаю, многие читатели поймут те чувства, о которых я сейчас говорю…

Вскоре, я отправился в училище. Ещё два дня кое-как я умудрялся ей писать. Олеся, благо, понимала, что я могу это делать с перебоями, ибо знала, что я получаю военное образование. Про поход же я ей, как и всем остальным моим друзьям, ничего не сказал… не знаю почему. То ли не хотел сглазить, то ли просто хотел посмотреть на то, кто дождётся меня, даже если будет видеть, что меня месяц не будет в Сети.

Как ни странно, я больше всего переживал насчёт Олеси…

У меня уже бывал опыт, что я знакомился с девушками, потом пропадал на несколько дней с «экранов радаров», потому что нас запрягали чем-либо, а когда возвращался, то обнаруживал сообщения, в которых говорилось, какой я нехороший человек, что я их игнорирую, использую и всё в таком роде… Собственно, я боялся такой же реакции от Олеси. Тут, ведь, не несколько дней, а целый месяц! Ни позвонить, ни написать…

Итак, мы ушли в море.

Корабельная рутина целиком и полностью поглотила нахимовцев, заставив разум и мышление несколько перестроиться, дабы банально освоить местные бытовые аспекты. Потом уже пошли и занятия, и зачёты, и вахты… в принципе, стандартная военно-морская служба. И, всё-таки, даже средь шума волн и офицерского мата находили нахимовцы время, чтобы придаться воспоминаниям и мыслям о доме, о родных и любимых… каждый скучал по-своему… кто-то тихо, кто-то более явно… меня же, признаюсь, один раз даже пробило на слёзы…

Впрочем, если бы мы всё время горевали да вспоминали о доме, то непременно наш поход длился бы мучительно медленно. Однако корабельные дела забирали у нас практически всё время и силы, а потому параноидальные переживания всё реже и реже забирались в наши головы.

Вскоре, а именно в середине августа, мы возвратились домой, где нас торжественно встретили и отправили дохаживать наш законный последний отпуск в статусе нахимовцев.

Первое, что я сделал, добравшись до дома… как следует отоспался на мягком диване! Поверьте, когда ты спишь месяц на железной подвесной койке со старым советским матрасом, то невольно захочешь полежать на чём-нибудь помягче.

Впрочем, про «отоспался» я, пожалуй, погорячился, ибо проснулся я, по закону подлости, в пол шестого утра. Однако меня это не сильно расстроило. Скорее даже наоборот. Больше времени на бодрствование. Весь день впереди! Ну а пока…

Я открыл заветный и уже как будто бы забытый ВК. Горы уведомлений и сообщений. Я почувствовал, как мои руки похолодели и слегка задрожали. Я попросту боялся открыть переписки, думая, что увижу там гневные слова от Олеси, мол, почему я игнорирую её?

Глубоко вздохнув, я открыл сообщения. От сердца сразу же отлегло. Во-первых, она не написала ничего такого, а лишь спрашивала пару раз за эти недели, куда я делся? Во-вторых, никто из моих друзей от меня не ушёл. Все просто задавали один и тот же вопрос, мол, почему меня так долго нет и жив ли я вообще?

В руках снова потеплело. Я успокоился. Врубив любимую, по тем временам, музыку, я принялся отвечать всем собеседникам на их сообщения. На сердце было тепло-тепло, а лицо моё светилось невольной улыбкой — наконец-то, моё испытание кончилось, и я снова дома, снова свободен… пускай и на время…

Вскоре ответила Олеся, написавшая, что переживала за меня, не случилось ли чего плохого со мной и… что она по мне скучала… последняя фраза, хоть и была чем-то ожидаемым для меня, но на тот момент явилась полной неожиданностью, заставившей меня на какое-то мгновение даже прикрыть глаза от удовольствия. Это было чувство, что хоть кто-то ещё, кроме родителей, конечно, меня ждал. Что я ещё кому-то нужен. Для одинокого подростка, для солдата, для человека, в конце концов, это, на самом деле, крайне важно! Уверен, многие… да почти все, наверное, меня поймут!

Мы с Олесей