для таких походов мы подбирали самостоятельно и рюкзаки, и ножи, и фонарики. Но самое большое мастерство требовалось, чтобы подобрать нижнее бельё – трусы!

Трусы – это «козырь» спецназа. Неправильный шовчик на них у кого-либо из сотрудников подразделения может замедлить темп движения всей группы в несколько раз. Хорошо, что многие раньше были спортсменами. Занятия лыжами, кроссами ещё тогда заставили нас подходить к нижнему белью с большим вниманием. В середине рюкзака, завернутые и укутанные в несколько целлофановых пакетов, лежали оберегаемые от промокания запасные трусы, носки и, что тоже важно, тёплые носки, предназначенные только для отдыха – для днёвок или ночёвок. Комфорт ног и, главное, их здоровое состояние, – это такая же важная составляющая для спецназа, как и оружие. Ноги в начале похода и в конце его – это было немаловажно для всех. Здоровья и выносливости хватало нам с лихвой, а вот от травм мы умели оберегаться и избавляться. Мы научились с годами их не получать. Через несколько лет нашей подготовки человек, имеющий травму, вызывал у нас и удивление, и неприятие. Такие «умники» переходили в сопутствующие подразделения. Умниками мы их считали потому, что они имели знания, как избежать травм, но не предпринимали усилий, чтобы их не получать, а значит, уже имели другую мысль: дескать, устали ходить по лесам и болотам. В слаженных боевых группах таких уже не было.

Валерий Витальевич, неожиданно изменив тему разговора, который плавно протекал между нами с момента появления костра, спросил:

– Как бы вы поступили в такой ситуации? Боевая группа получила важное правительственное задание: выдвинуться в определённый район и уничтожить стратегический объект. Уничтожение этой цели – переломный момент всей военной кампании. Значение выполнения приказа настолько велико, что секретность операции уже вызвала потери среди наших разведчиков: получение информации о работе и нахождении этого объекта также было сопряжено с гибелью наших людей! – Розин всегда говорил спокойно, плавно и вдумчиво, не повышая тон своей речи. Он присел на своём ложе и продолжил: вот вы, командир, с лучшими и проверенными офицерами вашей группы, проделав долгий, огромный маршрут, сохраняя секретность, почти приблизились к цели. Но произошла неожиданная встреча… – Валерий Витальевич на секунду замолчал. Я инстинктивно приблизился к нему, вслушиваясь в слова. – Перед вами – семья местных жителей: женщина и двое мальчиков-подростков собирают то ли травы, то ли грибы… Ваши действия, товарищ командир?

Кириченко, довольный вопросом, – он-то знал эту историю, – заворочался на матрасе и повернул ко мне своё круглое, с виду добродушное лицо. Его серые глаза иронично наблюдали за моей реакцией.

– Это происходит на территории нашей страны или?.. – задал вопрос я, рассчитывая на паузу, чтобы получить немного времени на обдумывание.

– А, по-твоему, это имеет значение? – уже задал вопрос Кириченко.

В котелке над костром закипал лесной напиток. Там было несколько сортов чая, листья мяты и малины, а главное – чага, собранная с берёз. Толик Чуткой, четвёртый участник этого ночного разговора, насобирал и бросил в котелок ещё каких-то полевых трав. Он вообще очень хорошо разбирался в премудростях лесной жизни. Тёмная коричневая жидкость, закипев, забулькала. Анатолий сделал вид, что разговор к нему не относится. Он был мудрым человеком. Поэтому продолжил с большим рвением и усилием заниматься очень важным для всех нас делом: ловко подхватил котелок с огня и разлил эту бодрящую жидкость по подставленной «таре» для чая, которая тоже была у каждого на свой вкус. В руках, обжигая пальцы, он держал большую, похожую на армейскую, кружку. И, даже не остужая, – чай настолько был горяч, что в кружке продолжал пузыриться, – стал отхлёбывать кипяток. Мы с ужасом смотрели, как Толик, обжигаясь, сразу же выпил примерно с пол-ёмкости. При этом он, довольный, издавал причмокивающие звуки. Увидев наше удивление, произнёс:

– Ничего не могу с собой поделать! Люблю чай, чтобы был сразу же с огня… – И сделал ещё глоток с таким наслаждением, что я сам попробовал отпить крутого кипятка и при этом обварил всё, что даже не предполагал, что можно обжечь.

– Да, у каждого – своё, – глядя на мои страдания, высказался Кириченко.

– Людей оставить из группы с этой семьёй, чтобы их временно задержать, – нельзя… Без кого-то из бойцов есть опасность не выполнить задачу… – как бы размышляя, начал я, продолжая глядеть на кружку с кипятком. Этот Чуткой, со своим садомазохистским чаепитием, сбил меня с мысли. А интересно, – он знает, как поступить?

– С собой взять их тоже невозможно… Значит, остаётся только… одно решение?! – Я сам ужаснулся от этой мысли. – Я прав? – обратился я к Розину.

– Именно такой случай произошёл во время Великой Отечественной войны, – стал рассказывать Валерий Витальевич. – Группа, кстати, которая готовилась в том же самом месте, где сейчас учитесь вы, на 25-м километре в Балашихе, была заброшена в самый глубокий тыл фашистов. На маршруте они встретили семью местных жителей… – Розин надолго задумался, словно пытаясь представить эту далёкую картину. – Командир тогда принял решение: местных жителей – уничтожить, а тела спрятать и замаскировать… Я, как офицер, но прежде всего как человек, до сих пор не решил, как бы поступил в такой ситуации я? Но… вам скажу, насколько важной для командира, идущего по вражеской территории, является скрытность передвижения, которую сегодня мы тренируем. Если вы добьётесь профессионализма: научитесь растворяться в лесу, в горах, болотах – да где угодно! – если вы никогда и ни с кем не встретитесь, до тех пор, пока не дойдёте до нужной точки… Тогда и решений таких принимать не придётся!

Последнее предложение начальник отдела сказал почти шёпотом, но прозвучало оно в этом сказочном лесу как голос Левитана[14] из динамика на городской площади. Я эту фразу ношу в своём сердце и сегодня. Я не знаю, как бы поступил сам! По этому вопросу всю свою последующую жизнь пытаюсь, как через некую лакмусовую бумажку, увидеть и сопоставить многие события в жизни своих товарищей. А как бы поступил тот или другой из них при таком стечении обстоятельств? Но ответа никогда не получаю! Не дай Бог никогда и никому попасть в такую ситуацию… Быть героем – броситься с автоматом в атаку, даже упасть на дзот – каждый из наших офицеров был готов, по крайней мере так казалось мне… Нет, не казалось – я был уверен в этом! А стрелять в своих – не готов никто и никогда! И не любого обманут и заставят делать это… Но тогда я не знал ответов. В последующем поступок каждого в отдельности определит мудрость и откровенность услышанного.

– Сунь-Цзы, древнекитайский философ, очень давно написал: «Умный найдёт выход из экстремальной ситуации,