«Сейчас они схватят Жасмин! — с отчаянием подумал Лиф. — А потом сцапают и нас. Они ведь знают, что мы ее не бросим».

Жасмин обернулась. Она думала только о своем друге.

— Кри! — звала девочка. — Лети на берег! Быстрее!

Птица повиновалась. Хотя поврежденное крыло уже его не слушалось, Кри перелетел трясину, почти касаясь лапками воды, и упал на землю.

Лиф и Барда налегли на веревку. Еще немного…

Но Джин и Джод тоже не медлили. Уверенно перепрыгивая с одного ярко-зеленого просвета между листьями на другой, они уже почти добрались до Жасмин.

Лиф с ужасом смотрел, как монстры тянули когтистые лапы к своей жертве. Еще один прыжок…

Вдруг выражение их лиц изменилось, и они заорали. Их ноги не нащупали опоры! Голося от страха, неожиданности и злости, они шли ко дну, словно камни. Джин и Джод оказались такими тяжелыми, что почти сразу скрылись под водой.

Через несколько мгновений все было кончено. Ужасные вопли затихли.

Лиф и Барда схватили Жасмин за руки и вытащили на берег. Должно быть, раненое плечо ужасно болело — у нее побледнели даже губы, — но она не проронила ни звука.

— Что произошло? — изумленно спросил Барда. — Почему они утонули? Там же были камни, мы сами на них наступали! Куда они делись?

На лице Жасмин появилась ехидная усмешка.

— Камни никуда не девались, просто я срезала и передвинула листья. Чудища прыгнули в новый образовавшийся просвет, где не было никаких камней. Я знала, что Джин и Джод слишком глупы и увлечены погоней, чтобы заметить перемену в расположении листьев. Они просто не раздумывая прыгнули на ближайшее ярко-зеленое пятно.

Лиф посмотрел на трясину. Он тоже не заметил, что листья передвинуты. Теперь уже не вспомнить, как они располагались первоначально.

Морщась от боли, Жасмин вытащила из-за пазухи маленькую баночку, которую носила на цепочке на шее. Лиф знал, что в пузырьке: нектар, который исцелил Барду в лесу Безмолвия.

Мальчик думал, что Жасмин смочит глубокую рану на плече, но вместо этого она приблизилась к Кри.

Черная птица судорожно билась на траве, открывая и закрывая клюв. Раненое крыло не шевелилось.

— Ты не улетел домой, непослушный Кри, — вполголоса сказала Жасмин. — Я же говорила, что здесь опасно. И вот теперь ты ранен… Не бойся. Я тебя вылечу.

Она сняла с баночки крышку и капнула немного золотой жидкости на сломанное крыло.

Кри открыл глаза и хрипло каркнул. Потом он встал на ноги, взъерошился, широко расправил оба крыла и захлопал ими.

Лиф и Барда рассмеялись от радости. Как приятно снова видеть Кри здоровым и сильным, а Жасмин — сияющей от счастья!

За спиной послышался какой-то шорох. Друзья обернулись и увидели, что ралад встал и непонимающе смотрит вокруг. В глазах его был страх. Жесткие рыжие волосы стояли дыбом.

— Не бойся, друг! — обратился к нему Барда. — Чудовищ больше нет. Они утонули.

Лиф оставил их и подошел к Жасмин. Она сидела на траве, держа на руках Филли, и наблюдала, как Кри летает высоко в небе.

— Давай я капну немного нектара на твою рану, — сказал Лиф, садясь рядом.

Девочка покачала головой:

— Его надо беречь для самых тяжелых случаев. — Она достала из кармана баночку с мазью, которой когда-то врачевала запястья и щиколотки ралада. — Для меня сойдет и это. Порез небольшой.

Лиф хотел ей возразить, но передумал. Он начинал понимать, что лучше позволить Жасмин поступать так, как она хочет.

На самом деле рана была очень серьезной. Плечо распухло и покраснело. Скоро синяк станет лиловым. Сам порез оказался нешироким, но глубоким.

Очень осторожно Лиф нанес зеленоватую, резко пахнущую мазь на рану. Жасмин не пошевелилась и ни разу не застонала, хотя, наверное, боль была невыносимой.

Барда с раладом подошли к ним. Маленький человечек кивал и улыбался, а потом сложил ладони лодочкой и низко поклонился.

— Его зовут Манус, — сказал Барда. — Он хочет поблагодарить нас за то, что мы спасли его от Серых Стражей и от чудовищ. Говорит, что в большом долгу перед нами.

— Манус, ты ничего нам не должен, — улыбнулся в ответ Лиф. — Ты ведь тоже рисковал жизнью, спасая нас.

Манус подошел к тому месту, где не росла трава, и длинным тонким пальцем быстро вывел на песке какие-то знаки.

— Вы дважды спасли меня от смерти, — перевел Барда. — Моя жизнь принадлежит вам.

Ралад закивал, и только тут Лиф понял, что Манус — немой. Барда заметил его изумление.

— Ралады не могут говорить, Лиф, — объяснил он. — Это все Тэган. Когда она от злости и зависти превратила прекрасный Д'Ор в озеро Слез, ралады возмутились. И тогда колдунья отняла голос у них и их детей. Уже сотню лет в Раладине не звучало ни единого слова.

У Лифа по спине пробежали мурашки. Что же за безумное, злобное создание эта колдунья! Он посмотрел на болото, где сгинули Джин и Джод. Больше никто не попадется в их сети.

Скоро ли Тэган узнает, что ее дети мертвы? Через месяц? Через день? А может быть, она уже летит сюда, переполняемая жаждой мести?..

Тэган сделала немым целый народ только потому, что они осмелились высказать недовольство. Какая же страшная расплата ожидает Барду, Жасмин и Лифа, которые были причиной смерти ее детей!

«Беги, — прошептал дрожащий от страха голос внутри Лифа. — Беги домой! Закрой за собой все двери и залезь с головой под одеяло. Спрячься!»

Он почувствовал, что кто-то прикасается к его плечу. Ралад подавал ему какие-то знаки.

— Манус хочет убраться подальше отсюда до наступления темноты, — сказал Барда. — Он боится, что может прийти Тэган. Конечно, нам не помешал бы отдых, но лучше сделать привал как можно дальше от этого места. Ты готов?

Лиф глубоко вздохнул, приказал своему внутреннему голосу замолчать и кивнул:

— Да. Я готов.

Друзья заночевали в зарослях сливовых кустов, подальше от троп и ручьев, чтобы их никто не увидел и не донес Тэган.

Им было холодно и неуютно, потому что их одежда еще не высохла, но они боялись развести костер. Однако усталость взяла верх, и путники почти сразу уснули.

Вскоре после полуночи Лифа что-то разбудило. В небе стояла яркая луна и, пробиваясь сквозь листья, создавала на земле сложный узор из пятен света. Царила полная тишина. Мальчик повернулся на другой бок и попытался снова уснуть, но не мог. В голове роились беспокойные мысли. Сон не шел.

Манус, не просыпаясь, постанывал и вздрагивал. Его мучили кошмары.