заседаний по «делу Шэппарда» для членов жюри присяжных будет устроена экскурсия на место преступления; присяжным покажут дом, гостиную на первом этаже, залитую кровью спальню, но никто из сопровождающих полицейских и словом не обмолвится о существовании люка в полу гостевой комнаты.

Судебный процесс «народ штата Огайо против Сэмюэля Шэппарда» фактически начался с отбора кандидатов в жюри присяжных заседателей 18 октября 1954 г. Процедура эта растянулась на 10 дней; 12 присяжных и 3-х запасных требовалось отобрать из 64 кандидатов. К Кливленду, где должен был открыться процесс, оказалось приковано внимание всех США. В самом большом зале в здании суда был поставлен дополнительный ряд сидений специально для представителей средств массовой информации. На суде в числе репортёров были аккредитованы известная на всю страну телеведущая Дороти Килгален и криминальный журналист Уолтер Винчелли (последний, прославившийся совершенно скандальными репортажами, знаком читателям «Загадочных преступлений прошлого» по очерку «Убийцы одиноких сердец» — это именно он написал о Марте Бек-Сибрук совершенно скандальную фразу: «Я вижу на месте подсудимой не женщину, а двести фунтов взбесившегося сала»). На первом этаже здания суда были оборудованы телефонные кабины для журналистов, дабы те успевали передавать в редакции репортажи во время перерывов между заседаниями.

По-настоящему интересный снимок: руководитель группы адвокатов Уильям Корриган-старший перед началом судебного заседания присел на скамью в коридоре здания суда. Мигом набежавшие репортёры поспешили его сфотографировать, кто-то ради этого даже влез на подоконник. Снимок этот хорошо передаёт тот ажиотаж вокруг процесса, что нарастал в обществе по мере приближения даты открытия суда.

28 октября выборы присяжных закончились, но никто из них не был изолирован, как того требовал закон. Более того, на протяжении последующих трёх дней местные газеты на своих страницах помещали их фотографии и брали интервью у членов семей. Номинально эти интервью были бесплатны, да только кто разберёт, как там это было на самом деле? Понятно, что в такой нездоровой обстановке очень трудно было всерьёз говорить о неангажированности и беспристрастности присяжных заседателей.

3 ноября 1954 г., перед формальным открытием первого заседания присяжные заседатели в сопровождении кливлендских полицейских посетили дом Сэма Шэппарда. Обвиняемый, закованный в ручные и ножные кандалы, под охраной вооружённого конвоя, также участвовал в этой поездке.

Жюри присяжных явилось в дом Шэппардов, чтобы осмотреть место преступления. В конце этой колонны, с руками, прикованными к поясу, и скованными ногами, под охраной четырёх полицейских находился и Сэм Шэппард. Злая ирония судьбы — оказаться в собственном доме в качестве узника!

На следующий день началось первое заседание. Сторону обвинения представляли помощник окружного прокурора Джон Мэхон и юристы прокуратуры — Сол Данако и Том Паррино. Группу защитников возглавлял Уильям Корриган-старший; кроме него в эту группу входили его сын Уильям Корриган-младший, Фрэнк Гэрмон и Артур Петерсилг. Судьёй на процессе был 70-летний Эдвард Близин, старейший судья Кливленда.

Буквально на пятой минуте открывшегося процесса Уильям Корриган-старший внёс ходатайство о переносе рассмотрения дела в другой округ. Своё предложение он мотивировал предубеждением против его подзащитного, которое сложилось у жителей округа и присяжных заседателей в последние месяцы ввиду бесконтрольного представления местными газетами предвзятой, с явным обвинительным уклоном, информации о деле. Разумеется, о подобном переносе не могло быть и речи — Эдварду Близину предстояло через 3 недели переизбираться на свою же должность, и он никак не мог лишить жителей Кливленда давно ожидаемого ими шоу. После быстро отклонённого ходатайства защиты судья предложил представителям прокуратуры ознакомить присяжных заседателей с обвинительным заключением.

Эдвард Близин всю жизнь мечтал о политической карьере, ему даже удалось один год побыть исполняющим обязанности мэра Кливленда. Впрочем, после того, как он сокрушительно проиграл политические выборы, Близин вернулся к судейской практике, каждые 4 года баллотируясь на должность окружного судьи. В 1954 г. ему исполнилось 70 лет, но судья считал, что ему ещё рано на покой, и выставил свою кандидатуру на очередной срок. Ему чрезвычайно льстило внимание прессы к «делу Шэппарда» и его собственной персоне. Близин сделал всё для того, чтобы оправдать ожидания журналистов и избирателей.

После этого последовали допросы свидетелей обвинения.

Сначала был приглашён судебный медик, делавший вскрытие тела Мэрилин Шэппард. Аделсон красочно живописал о причинённых погибшей повреждениях и продемонстрировал присяжным большие фотографии как трупа, так и отдельных этапов его анатомирования. Обвиняемый смотреть на предложенные ему фотоснимки отказался. «Анатомички» в США организационно относятся к ведению «коронных» судов, и судебные медики состоят в штате службы коронера, так что Аделсон в каком-то смысле являлся коллегой обвинителей. Поэтому допрос его помощником окружного прокурора Мэхоном оказался очень мягким и даже дружелюбным. Казалось, выступление Аделсона так и пройдёт в обстановке благодушной заинтересованности, но всё переменилось, когда к его допросу приступил адвокат.

Корриган-старший быстро вскрыл огрехи анатомирования. Оказалось, что в ходе судебно-медицинского исследования трупа не проводилось изучение содержимого желудка, и кровь погибшей не проверялась на содержание алкоголя и снотворных препаратов. Фактически изучение содержимого желудка свелось к констатации того факта, что последний приём пищи имел место около 22:30, то есть за 4,5–5 часов до смерти. Данное наблюдение не несло в себе ни малейшей крупицы полезной информации. Между тем, очень важно было знать, насколько пьяна была Мэрилин и не усугубилось ли её состояние принятием каких-то лекарств. Возможно, нападение вовсе не сопровождалось громкими криками жертвы, и это прекрасно объясняет тот факт, почему той ночью ничего не слышал Сэм Шэппард-младший и почему не беспокоилась собака…

Аделсон не осуществил фотографирование ран на голове Мэрилин Шэппард. Внятного объяснения того, почему это не было сделано, адвокат так и не получил. Между тем, фотография раны способна многое рассказать об оружии, которым причинялось ранение. В 50-е года прошлого века практика фотографирования ран с соблюдением стандартных условий уже существовала во всех цивилизованных странах мира. Такие снимки тогда и сейчас называются «детальными» и представляют собою особую разновидность криминалистической фотографии. Правила их выполнения отличаются от тех, которыми руководствуются криминалисты при осуществлении «ориентирующей», «узловой» или «обзорной» фотосъёмки. (Снимки выполняются по правилам масштабной фотосъёмки с прикладыванием мерной линейки и соблюдением параллельности плоскости фотоплёнки и снимаемого объекта; изображаемый объект должен занимать весь кадр; если имеется орудие преступления — бутылка, топор и прочее — то оно прикладывалось к ране, дабы продемонстрировать соответствие его размеров и геометрии оставленному следу и тому подобное.) Почему Аделсон не зафиксировал крупным планом следы на