Я бегло осмотрела полки, наткнулась взглядом на знакомые баночки и ощутила себя так, будто кто-то, со всей дури, ударил мне в солнечное сплетение. Задохнулась от знакомой боли. Именно это пюре так любил мой Сашенька…

Оставаться на месте было выше моих сил, я развернулась и быстрым шагом двинулась в сторону выхода, рассудив, что подождать Плетнева могу и в машине.

Кое-как открыла дверь автомобиля и тяжело опустилась на сидение. Я запрещала себе вспоминать и обычно это мне удавалось. Но этой треклятой банке с детским пюре удалось пробить броню, которую я успешно нарастила за прошедшее время.

В попытке хоть как-то вернуть себе душевное равновесие ухватилась за сигареты, но прикурить не успела. Плетнев вышел из супермаркета. Остановился в дверях, тоже закурил. Сегодня в его руке был узкий картонный пакет, украшенный известным логотипом. У него дома закончился весь алкоголь? Или то, что есть у него дома (а мне почему-то казалось, что у Плетнева в доме должна быть собрана неплохая коллекция спиртного), его по каким-то причинам не устраивает?

Я смотрела на него, пытаясь понять — что же тут происходит. А Плетнев спустился с лестницы и прошел к своему автомобилю. Но садиться не спешил — облокотился о полированный бок внедорожника и курил, глядя перед собой.

Я тоже закурила и присмотрелась к нему попристальнее. Одна сигарета сменяла другую. Он спокойно прикуривал следующую от предыдущей и никуда не спешил. Стоял на парковке и о чем-то напряженно думал. И я вдруг поняла одну простую вещь — Плетнев выглядит как человек, которому абсолютно наплевать на свою жизнь. И это делало мой план совершенно бессмысленным.

Несколько лет ранее

Слова Валентина упали на благодатную почву, и назавтра я велела отвести меня в Следственный комитет.

Там меня встретили не слишком ласково. Я не стала препираться со служителями закона, просто покинула негостеприимные стены Следственного комитета, чтобы вернуться туда на следующий день в компании своего адвоката. В присутствии ушлого юриста следователь стал немного любезнее, но все равно не спешил делиться с нами «тайной следствия», ограничившись лишь общими фразами. Ведется следствие, да. О результатах вы будете проинформированы. Спасибо большое.

Валентин, видя мое подавленное состояние, привезя домой, без слов поднялся следом за мной. Я была настолько погружена в собственные мысли и переживания, что заметила мужчину только, когда оказалась на кухне и столкнулась с ним нос к носу, пытаясь включить кофемашину.

Валентин почти силком усадил меня за стол, сам сел напротив.

— Ядвига Карловна, — сказал спокойно и решительно, — я попытаюсь выяснить, что там происходит. По своим каналам.

— Спасибо, — поблагодарила я и предложила: — Ужинать будете?

— Не откажусь, — как-то грустно улыбнулся он.

Я поднялась и прошла к холодильнику.

— Сейчас что-то придумаю, чем бы вас накормить.

— Не надо, — он тоже встал из-за стола. — Давайте я сам все сделаю, а вы просто посидите.

Скакать по кухне и готовить ужин мне не хотелось. Я и предложила-то его накормить только из вежливости, будучи почему-то уверена, что Валентин откажется. Поэтому спорить и возражать не стала, а покорно вернулась за стол.

Валентин снял пиджак, закатал рукава и приступил к готовке, предварительно окинув мою кухню изучающим взглядом. Выискал фартук, повязал его и невозмутимо стал инспектировать холодильник.

Я продолжала сидеть на стуле, наблюдая за его действиями. Странным образом, размеренные движения Валентина меня успокаивали.

И именно этот момент выбрали родители Андрея, чтобы нанести мне визит.

Зазвонил домофон, я пошла открывать, и через пять минут на моем пороге стояли свекор со свекровью.

Они ввалились в мой дом, бесцеремонно отодвинув меня в сторону. Прошли на кухню и увидели Валентина, колдующего у плиты. Свекор посмотрел на меня укоризненно, свекровь гневно нахмурилась и выдала:

— Постеснялась бы!

— Чего? — не понимая, что происходит, спросила я в ответ.

— Какая же ты, — свекровь на секунду замялась, а потом злобно выплюнула: — шлюха!

Свекор крякнул, но промолчал. Валентин шагнул было ко мне, но я махнула рукой, останавливая его.

— Кто я? — уточнила у свекрови.

— Шлюха! — припечатала она с удовольствием. — Прах Андрюшеньки еще не остыл, а ты уже притащила в дом какого-то….

— Вы в своем уме? — я тоже повысила голос.

— Ты мне рот не затыкай! Еще и недели не прошло, как их похоронили, а ты уже мужиков в дом таскаешь. Рада, небось, что все так случилось?! Рада, что можно не скрываться? Андрюша давно подозревал, что ты ему неверна. Все на работе и на работе, домой приезжала только поспать да переодеться! Сына на чужих людей бросила, ни одной пары штанов не пропустила! Сашенька смотрит на тебя с небес, видит, как ты скорбишь! Ноги тут раздвигаешь!

И меня прорвало.

— Не смейте, — прошипела я не хуже королевской кобры, — слышите, не смейте!

— Правда глаза колет? — ехидно поинтересовалась свекровь, упирая руки в бока.

— Ядвига, ты правда …, - попытался вставить свои пять копеек свекор, но я не дала ему высказаться, перебив.

— Убирайтесь вон из моего дома!

— И уйдем! — заорала в ответ свекровь. — Ни минуты в этом шалмане не останемся! Подумать только, заехали ее проведать, думали, она тут одна, плачет, скорбит! А она! Проститутка чертова!

— Вот! — прохрипела я и ткнула пальцев в сторону входной двери.

— Знать тебя больше не хочу!

Свекровь, кажется, теперь уже бывшая, развернулась и гордо пошла на выход. Свекор, все еще укоризненно качая головой, поплелся следом за ней. У дверей она остановилась и выдала:

— Мы будем претендовать на свою долю наследства.

Я опешила.

— Наследства? — переспросила, думая, что ослышалась.

— Андрюша не был нищим, — все-таки встрял свекор. — Все, что ему принадлежало, должно остаться нам. Ты обязана понять, у нас еще дочь и внуки….

— Мы будем с тобой судиться! — выкрикнула угрозу его жена.

— Не надо со мной судиться, — сказала я, чувствуя, что ноги перестают меня держать. — Все, что принадлежало Андрею, перейдет вам. Если нужно, я оформлю документы, что отказываюсь от своей доли наследства.

Свекровь согласно кивнула.

— И не затягивай с этим!

— Не буду. Только уйдите, пожалуйста. И не приходите сюда больше. Считайте, что я тоже умерла.

— Лучше бы это была ты! — выкрикнула свекровь и покинула, наконец, мой дом.

— Извини, — неловко сказал свекор на прощание.

Я осторожно, будто боясь обжечься, закрыла за ними входную дверь и сползла на пол. Зажав себе рот рукой, тихо расплакалась.