— Нам нужно задать вам множество вопросов. Не каждый день сестры-близнецы находят друг друга после тридцатипятилетней разлуки. Но первый вопрос, который приходит мне в голову и который, вероятно, задают себе тысячи телезрителей, — как вышло, что вы знали о существовании Люси, а она и не подозревала, что у нее есть сестра?

Бросив украдкой взгляд на Люси, Анжела все свое внимание обращает на Жака Дювье. Пытается улыбнуться, но напряженные уголки губ выдают волнение. Люси все еще не сказала ей ни одного слова.

— Я узнала о Люси, когда начала разыскивать свою мать.

Анжела пытается ухватиться за собственный рассказ, за слова, которые ей приходится произносить.

— Надо пояснить, что в то время было допустимо разлучать близнецов, даже сразу после рождения, — говорит она, пытаясь выбросить все другие мысли из головы. — В наши дни это невозможно, но законы об усыновлении, действовавшие в то время, когда мы с Люси появились на свет, защищали права детей далеко не так строго, как сейчас. На самом деле я узнала о Люси совершенно случайно — когда отправила в мэрию запрос, чтобы узнать, как звали мою мать. Возникло недоразумение: служащий, занимавшийся моим делом, несколько раз уточнял мою фамилию и особенно имя. Дело в том, что он нашел сведения о Люси. Так я и узнала, что у меня есть сестра-близнец, но прошло некоторое время, прежде чем это предположение превратилось в твердую уверенность.

Судя по всему, меня забрали прямо из роддома — раньше, чем Люси. Я узнала об этом гораздо позже. На первый взгляд кажется, что подобная мелочь не имеет никакого значения, однако она многое объясняет — мои приемные родители не обращались в центр усыновления. Это сильно мешало мне, когда я начала разыскивать Люси. Разрешение на мое удочерение выдал врач роддома. В наши дни так уже никто не делает. Новорожденных на два месяца отправляют в ясли и только после этого, если родители не изменят решения, брошенного ребенка можно усыновить.

Мои приемные родители знали, что у меня была сестра-близнец, потому что они выбирали из нас двоих, но родителям Люси этого могли не сообщить, вот почему она до последнего момента не знала о моем существовании.

— Но ведь вы сами не знали о Люси, когда были ребенком. Ведь ваши родители никогда не говорили вам, что у вас была сестра-близнец?

Лицо Анжелы мрачнеет, на лбу появляется морщина.

— С моими приемными родителями все было не так просто… Когда я стала кое-что понимать, мы уже не могли нормально общаться. Кроме того, мне кажется, они не придавали особого значения таким вещам. Нет, они никогда ничего мне не говорили.

— Сколько вам было лет, когда вы узнали, что у вас есть сестра?

— Тридцать.

В зале слышатся восклицания. Дювье тут же подхватывает:

— Каково это, в тридцать лет узнать, что у вас есть сестра, о которой вы до тех пор ничего не знали?

Анжела неожиданно фыркает:

— Ну… Я была примерно в таком же состоянии, в каком сейчас Люси…

Она незаметно наблюдает за сестрой, которая в свою очередь искоса смотрит на нее. Их глаза встречаются, и во взгляде, которым они обмениваются, вспыхивает взаимопонимание. С одной стороны, Анжеле легче, ведь она уже давно знает, что у нее есть сестра, но ведь ей известно и то, каково вдруг узнать, что все это время где-то живет человек, похожий на тебя как две капли воды, — живет, дышит, говорит, мечтает.

— Я была потрясена, — продолжает Анжела, собравшись с мыслями. — Сначала я думала, что произошла ошибка, но служащий в архиве уверил меня, что никакой ошибки не было и у меня действительно есть сестра-близнец, которую удочерила другая семья. Разумеется, назвать их фамилию он не мог.

— Наверное, это было ужасно! Но почему вы ждали целых пять лет, прежде чем приступили к поискам сестры?

— Во-первых, я сразу столкнулась с ужасной бюрократической машиной, поэтому ничего не могла узнать о своей сестре. Кроме того, думаю, мне мешало и недоброжелательное отношение служащих, и то, что мы попали в приемные семьи, минуя центры по усыновлению. Как найти человека, если ты даже имени его не знаешь? Мне было неизвестно, в каком городе выросла Люси, во Франции ли она вообще… Я старалась как могла, но не знала, с какой стороны взяться за дело, что предпринять. Жизнь шла своим чередом, и надежда почти угасла. Знаете, когда в конце концов говоришь себе, что у тебя ничего не выйдет, и полагаешься на волю случая… В глубине души я никогда не теряла надежды однажды встретить Люси, но, скажем так, была занята своими делами. До того самого дня, пока однажды не увидела вашу передачу. Тогда я сказала себе: «Почему бы и нет?» — и позвонила вам.

— Дорогая Анжела, какая прекрасная история!

Жак Дювье, широко улыбаясь, поворачивается к Люси, надеясь, что та уже поборола первое волнение и сможет присоединиться к беседе. Чувствуя, что все взгляды устремлены на нее, Люси поднимает голову и смотрит на Анжелу. На этот раз между ними, такими похожими, действительно возникает чувство близости. Они словно узнают друг друга. Сначала вспыхивает крошечная искра, но вскоре уже бушует настоящее пламя, которое поглощает их. Они уже не могут не признавать друг друга. И этого вполне достаточно, чтобы восстановить законность их отношений, восстановить сами отношения, которых им так не хватало.

Время на съемочной площадке остановилось.

Они рассматривают друг друга безо всякого стеснения, ослепленные поразительным, невероятным сходством друг с другом. Их темные глаза взволнованно блестят, они жадно и недоверчиво разглядывают друг друга, каждую черточку! Зачарованно, не отрываясь, смотрят в удивительное зеркало, каким стало для каждой из них лицо другой. Будто два компьютера обмениваются базами данных.

— Люси, — мягко вступает ведущий, — можете ли рассказать нам, что вы сейчас чувствуете?

— Мне кажется, что я родилась заново… — негромко говорит Люси, не сводя глаз с сестры.

Анжела улыбается и протягивает руку Люси, которая крепко сжимает ее. Сестрам наконец хватает мужества посмотреть в зал.

— Что бы вы хотели спросить у сестры или сказать ей прямо сейчас, не раздумывая?

Люси в растерянности озирается. Потом ее лицо вновь становится спокойным, она поворачивается к Анжеле, все еще сжимая ее руку:

— Скажи, ты нашла мою… нашу мать?

Анжела опускает глаза и голосом, лишенным всякого выражения, словно речь идет о чем-то, не имеющем никакого значения, говорит:

— Ее звали Аделина Лебрен, она умерла четыре года назад.

Земля разверзается под ногами Люси. Небо рушится на голову, ее охватывает ледяной холод, и все внутри вдруг завязывается узлом! Сердце рвется на куски, руки немеют, кровь застывает в жилах. Умерла? Умерла?! Умерла…

— Ты ее знала? — спрашивает она, пытаясь скрыть волнение.

— Я видела ее один раз.

Люси требовательно смотрит на сестру, ожидая продолжения. Сердце вновь забилось изо всех сил, отчаянно выстукивая SOS. Анжела внимательно смотрит прямо в глаза Люси и говорит со всей убежденностью, на какую только способна: